Мы жили с родителями Стасика. Моя свекровь Полина Семеновна была женщина таинственная. Высокая, стройная синеглазая брюнетка. Сочетание синих глаз и черных волос выделяло ее из общего ряда. Ко всему прочему она была смешливая, охотно хохотала – можно сказать, ржала, как молодая кобылица на лугу.

Ее муж Яков Михайлович – ответработник, как тогда называли (значит, ответственный). Он возглавлял какую-то фабрику, сплошь состоящую из женщин. Полина его ревновала, и иногда они не разговаривали по неделе. В доме возникал вакуум. Все передвигались молча, как рыбы. Однако погоду в доме определяла, конечно же, Полина. От нее зависел курс семейного корабля.

Когда-то, в молодости, Полина работала в организации, которая называлась Коминтерн. Чем она там занималась – тайна. Потом тайна прояснилась: Полина внедряла наших шпионов в дружественные страны. Как внедряла? Давала подробные инструкции: где оказаться, к кому подойти. Как быть одетым, что на голове, что в руках.

Работа скорее техническая, но необходимая.

После войны Коминтерн разогнали, почти всех пересажали. Полину не посадили. Как-то пропустили. Наверное, она была мелкой сошкой, незначительным винтиком.

Все коминтерновцы жили в гостинице «Люкс», которая располагалась на улице Горького, неподалеку от Кремля.

«Люкс» расселили. Все получили квартиры в «красных домах» возле метро «Университет». Дома были выстроены из красного кирпича, отсюда название. Сейчас «красные дома» – элитный район, а тогда, после войны, окраина Москвы. Вокруг деревня в садах, бродят коровы и гуси.

Полине предложили трехкомнатную отдельную квартиру на семью из четырех человек: двое взрослых, двое детей. У Стасика была младшая сестра Майка.

Полина замахала руками. Она хотела жить исключительно в центре, исключительно на улице Горького. Она так привыкла. Жизнь на задворках оскорбляла ее, наводила тоску, ввергала в депрессию.

Полине пошли навстречу и дали одну комнату в коммуналке, засунули четырех человек в одну комнату.

Полина ликовала. Пусть тесно, зато центр, самый что ни на есть. Напротив зала имени Чайковского.

Лично я считаю, что Полина поступила как незрелая, недальновидная, практически дура.

Разве не лучше было бы иметь две отдельные спальни плюс общая комната?

Общую комнату заменил диван. Все толклись на диване.

Стасик женился и привез меня из Киева. Пятая.

Мы отправились снимать комнату. Я помню: какой-то мрачный переулок, небольшая толпа из плохо одетых людей. Всем негде жить. Все мечтают снять комнату или хотя бы угол. И в этой толпе я – такая красивая, двадцатилетняя, с пламенным мотором. Разве здесь мое место?

Стасик стоял в кроличьей шапке, синеглазый и безразличный. Снимем – хорошо, не снимем – тоже хорошо.

Стало примерно ясно: наша семья – улей, Стасик – трутень, а я – рабочая пчела. Вот и жужжи.

Мы снимали какие-то жалкие углы. Я всегда была одета не по сезону. Зимой мне было холодно ногам, а весной жарко в синтетическом пальто.

Главный враг человечества – бедность. Бедность – это яма, из которой я карабкалась в одиночку. Стасик предпочитал сидеть в яме. Там надежнее, тепло и сыро.