Балагур подошел к нему и, глядя на тело Коски, спросил:

— Что мне теперь делать?

— Я намерен создать широчайшее полотно освоения и покорения Дальней страны, — болтал Суорбрек. — Роман века! И ваша судьба пройдет там красной линией.

— Это хорошо, что я буду красной линией, — согласился Свит. — А что такое красная линия?

— Моя рука!.. — орал Хеджес.

— Тебе еще повезло, что не в голову, — ответил ему Кроткий.

Откуда-то из глубины дома доносился радостный плач детей Бакхорма, наконец-то воссоединившихся с матерью.

«Хорошие новости, — подумал он. — Достойный итог».

— Мои читатели будут восхищены вашими героическими подвигами!

— Я уже восхищена, — фыркнула Шай. — Никто на востоке не сравнится с тобой по героическому количеству газов в кишечнике.

Темпл наблюдал за бегущими облаками. Существует Бог или нет, мир не изменится.

— Я настаиваю на исключительной точности. Никаких преувеличений! Правда, дорогой мой Даб Свит, лежит в основе величайших произведений искусства.

— В мыслях не имел сомневаться. А слыхали вы, как я убил большого бурого медведя при помощи двух вот этих самых рук?

Ничего здесь не оставалось таким, как Шай помнила. Все измельчало. Все поблекло. Все изменилось. Какие-то новые люди построили дом там, где стояла их ферма. И новый хлев тоже. Распахали несколько участков, и посев дал недурные всходы. Вокруг дерева, на котором повесили Галли и у корней которого была могила матери Шай, росли цветы.

Они долго сидели верхом, хмуро глядя в долину. Наконец Шай сказала:

— Странно, что я верила, будто все так и останется, как мы бросили.

— Времена меняются, — отозвался Кроткий.

— Хорошая ферма, — сказал Темпл.

— Нет, не хорошая, — возразила Шай.

— Спустимся?

— Зачем? — Шай развернула коня.

Волосы Ро отросли и напоминали копну. Однажды утром она схватила бритву Кроткого, намереваясь побрить череп, но вместо этого долго сидела у воды, сжимая в пальцах чешуйку дракона и вспоминая Ваэрдинура. Она не могла представить его лицо. Его голос. Учение Делателя, которое он так старательно ей втолковывал. Как она могла забыть все так быстро? В конце концов Ро отложила бритву и позволила волосам расти.

Времена меняются, не так ли?

Они менялись и в Сквордиле. Много земли теперь было раскорчевано, вспахано и засеяно. Везде новые дома и новые лица. Люди проезжали мимо или останавливались, занимаясь самыми различными ремеслами.

Не всем везло. Клэй куда-то подевался, и его лавкой теперь заправлял вечно пьяный полудурок. Товары закончились, крыша прохудилась. Шай при помощи золотой имперской монеты и дюжины бутылок дешевого пойла убедила его уступить ей заведение, как приносящее прибыль дело. Почти приносящее. Со следующего утра они впряглись в работу, словно наступил последний день творения. Шай торговалась беспощадно, как палач. Пит и Ро хохотали, посыпая друг друга пылью. Кроткий и Темпл стучали молотками, плотничая. Прошло совсем немного времени, и дом стал похож на прежний и привычный. Даже больше, чем Ро думала.

Правда, иногда она вспоминала горы и плакала. А Кроткий продолжал носить меч. Тот, который он забрал у ее отца.