Фира удивлялась. Она размышляла вслух, сидя спиной к палате и глядя на снег за окном.

– Как же так получилось? Как у одних родителей получились настолько разные дети? Ксенечка, ну ты мой последыш, сахарная моя девочка, конфетка. Ну как так? Ты посмотри на Лидку и Аньку! Ну как две родные сестры могут так отличаться? Одна же просто пламя революции и страсти, а вторая – одна коммерция, просто счеты – костяшки влево-вправо, ни любви, ни сострадания, и я даже не знаю, что хуже для женщины.

Ксеня смотрела на мамину худую, как у подростка, но сгорбленную, как у старушки, спину, на тонкую шею, которая до слез жалко торчала из ее шикарного халата, как из черепашьего панциря.

– Мама, по-моему, ты преувеличиваешь наши различия. Ты посмотри, как мы похожи. Мы же все одержимые. Ну, каждая своим. Мы все – как ты.

– Но я так, как вы, не считала гешефты-прибыли!

– Да ты просто считала быстрее, чем Лида, та еще взвешивает, а ты – на глаз. Как с папой.

Обе рассмеялись.

– Твой папа… Это мой самый лучший, самый ценный выбор. Причем совершенно без расчета. Провидение…

– Я тебе завидую – сама выбрала свою судьбу. Да еще какую… Мам, а ты не думала, как бы сложилась твоя жизнь, не попади ты тогда камнем в мальчишку?

– Думала, конечно, но не представляла свою жизнь без Ванечки. Не с камнем, так на улице, все равно бы с ним встретилась, все равно бы его выбрала. И ты выберешь. Или он тебя. И никуда ты не денешься…

– Ага, с твоими и папиными математическими способностями? Я ж пока все варианты просчитаю – он поседеет.

– Да какие у меня способности? Слава богу, вы мозгами в отца.

– А ты забыла то лето, про которое даже Лидка до сих пор вспоминает? Жаль, меня не было – когда ты всю семью на производство наливок бросила. Они всё мечтали повторить. О, а может, кончится война и повторим? Я и базу, и рынок сбыта организую! Мам, не сиди напротив двери! Продует! Я тебе дом куплю! На Фонтане – с садом и самогонным аппаратом. Хочешь?

– Хочу, купи, покупательница моя, только бы война закончилась!

Ксюша поцеловал маму и вышла из палаты. А Фира, воровато оглянувшись, забралась с ногами на широкий подоконник и, по-детски приоткрыв рот, смотрела, как роятся под оранжевым фонарным светом снежинки. Это хаотичное движение, снежный танец, взлеты, порхания, падения и касания вызывали у нее философские мысли.

Все в меня… С мозгами, которые быстрее счетов, и все несчастные… Что ж, девочки, у вас с любовью не складывается?.. Что ж все так или коротко, или изломанно?.. Что Лида, что Аня, что Ксеня… Наверное, дело в Ванечке… Найти такого – чудо, удача… А чудо не может быть бесконечным… Вот и у меня закончилось… Но я хоть знаю, что это… А они? Что видели? Кого любили? Любили ли вообще? Я никогда не видела по-настоящему глупую от счастья Лиду. Даже Нестор в свои восемнадцать хоть краешком, но успел, прикоснулся. А они? Убийца этот мою Анечку поломал, разобрал, так что она полжизни в себя прийти не может… Ксюха – добрая душа, но вертихвостка похлеще Лидки… Мама, мама – это ты меня прокляла? Или папа? Одна Шейна свою любовь нашла… И тоже почти ребенком…