Обратный путь можно различить с большим трудом. Справа и слева на обочинах дороги каждую секунду на глаза попадаются обнаженные тела мертвых русских, исхудавшие, с торчащими ребрами. Некоторые лежат прямо поперек дороги. Теперь до нас смутно начинает доходить, что произошло, когда пленные русские все вместе бросились на того, кто покачнулся и упал. Они набросились на полумертвого, сорвали с него одежду и затем просто оставили его на дороге. Чем крепче в России холода, тем чаще происходят подобные вещи. В человеке просыпается животное, зверь. Homo homini lupus est![15]
Проехав примерно час в улиточном темпе, мы приближаемся к рощице, откуда доносится непонятный шум. Над леском поднимается густой дым и чад. Подъехав ближе, видим, что здесь расположились лагерем двадцать тысяч русских. Повсюду вырыли в земле ниши и развели костры. Они греются и что-то варят. Как они раздобыли что-то за столь короткое время – остается для нас загадкой. Но русский знает свой лес, свою землю. Он выживет даже в самых примитивных условиях, в то время как мы умрем с голоду или замерзнем.
Проехав Кобылкино, измученные и замерзшие, мы попадаем в поток автомобилей, едущих обратно по направлению к Старой Руссе. Смертельно уставший, я плетусь в свою прачечную. Спать, только спать, больше не думать и не чувствовать. От голых стен веет ледяным холодом. Мороз пробирает до костей. На столе лежит письмо от главного врача армии. При свете свечи я читаю приказ немедленно отправляться в полевой госпиталь в Молвостицах. Медицинская помощь требуется семистам раненым.
Интересно, как он себе это представляет? Ни одной нормальной дороги, ни через Холм, ни напрямую через Старый Брод, не говоря уже о дороге через Демянск.
Значит, остается единственная возможность – лететь самолетом.
Наш генерал
Все мои требования и просьбы отправить в Молвостицы самолет остаются без ответа. Отчаявшись, я уже собираюсь сдаться. Как вдруг на помощь приходит счастливый случай. В Старую Руссу приезжает генерал-полковник Буш и собирается помимо других дел осмотреть несколько полевых госпиталей.
Генерал появляется со своим личным адъютантом уже на следующее утро. Как всегда, меня глубоко впечатляет его импозантный вид и вся его спокойная, доброжелательная натура. Странно, как резко выделяются его светло-голубые глаза на фоне кричаще-красных лацканов пальто и сверкающего Рыцарского креста. Я иду ему навстречу и отдаю честь.
– А, вы тоже здесь, профессор! Хорошо. Пойдемте вместе к нашим раненым.
В сопровождении главного врача корпуса и офицеров медицинской службы он заходит в госпиталь.
Переходя из одной комнаты в другую, от одной болезни к другой, от одного лица к другому, каждое из которых отмечено печатью страданий, а некоторые искажены от боли, мы чувствуем, как близко к сердцу принимает это генерал-полковник, насколько он потрясен, видя своих солдат, приносивших ему победы, смертельно раненными и полностью разбитыми. Для каждого он находит добрые слова. Глядя ему в глаза, солдаты чувствуют утешение, верят в то, что они еще не совсем потеряны. Мы прошли через все комнаты, на выходе генерал-полковник спрашивает меня: