По направлению к Демянску наконец-то наладили одностороннее движение. Времени, конечно, требуется много, но теперь драндулеты, по крайней мере, не цепляют друг друга. Наша третья попытка прорваться в Демянск заканчивается неудачей, поскольку в долине реки Полы движение совершенно застопорилось. В четвертый раз мы пытаемся пробиться, ведь там лежат 800 раненых.

Лишь в десять часов утра мы можем отправиться в путь, и сразу же два часа нам приходится стоять, так как дорога на Демянск открывается только в двенадцать часов. Густель ловко лавирует во главе колонны грузовиков, которые, должно быть, едут в направлении Васильевщины на реке Поле. Через несколько километров после села Кобылкино и происходит непредвиденный случай! Небольшой отрезок пути нам приходится ползти по бревенчатому настилу, сделанному еще русскими. Из-за того, что по нему непрерывно проезжают тяжелые машины, он частично развалился и покрылся грязью. Как всегда, я сижу рядом с Густелем в открытом кабриолете.

Внезапно нас бешено встряхнуло, я чувствую, как что-то тяжелое ударяет меня прямо под ложечку и чуть не выталкивает из автомобиля через заднее сиденье. Я судорожно пытаюсь за что-нибудь ухватиться. Густель изо всех сил жмет на тормоза. Что-то упирается мне в желудок. В глазах темнеет, я падаю как подкошенный и теряю сознание.

Понемногу придя в себя, все еще не решаясь открыть глаза от слабости и тошноты, я чувствую, как кто-то отчаянно трясет меня за плечи и, не переставая, кричит:

– Господин капитан, господин капитан, вы живы?

Постепенно узнаю голос Густеля. Что это с ним? У него так странно дрожит голос.

– Густель, что стряслось? У меня живот болит, мне ужасно дурно…

Полностью придя в себя, я вдруг вижу, что произошло. Прямо у моего живота торчит расколовшееся бревно с острыми краями, на форму капает мутная вода, смешанная с кислотой из пробитого аккумулятора. Этот ствол чуть не пронзил меня насквозь. Да еще грязь и кислота… Отвратительно!

Иногда довольно неприятно быть хирургом. Буквально за доли секунды в моем воображении разыгрывается настоящая драма: я вижу, как я – хирург – стою в операционной и одновременно с этим на столе лежит обнаженный капитан Киллиан с разорванными кишками. Кожный покров брюшной области разодран в клочья – зашить невозможно. Я вижу, что мои такие чистые и прекрасные кишки полностью пропитались грязью и кислотой, придя в полную негодность. Я стою, уставясь на огромную дыру в желудке. В брюшной полости грязь смешивается с кровью. Я поднимаю вверх кишки, молча осматриваю их, затем, беспомощно махнув рукой, произношу: «Что тут можно сделать? Унесите его!»

Солдаты, находившиеся поблизости, слышали треск и видели, как наш автомобиль налетел на огромное бревно. Они подбегают и помогают Густелю вызволить меня из «заточения», вытащить из щели между бревном и сиденьем. У меня самого на это не хватает сил. Мундир снова и снова цепляется за что-то.

– Чуть было не отправился на тот свет, Густель, слышишь? Прямое попадание в живот и – конец… А? Но кажется, ничего страшного не произошло. Внутренности вроде бы не повреждены.