— Почему тебе?

— Потому что тебя они знают, а меня нет.

— А как ты собираешься познакомиться с ними?

— Я займусь политикой. Буду вербовать сторонников консервативной партии. Приду к ним с листовками.

— Неплохо придумано, — признал Бобби. — Но скорее всего, ты их не застанешь. А теперь нам надо решить еще один вопрос — относительно Мойры.

— Боже мой!.. Я совершенно о ней забыла!

— Я это заметил. — В голосе Бобби прозвучал холодок.

— Ты прав. Чем-то надо ей помочь.

— И как можно скорее. Я чувствую, что ее жизнь висит на волоске.

— Но что мы можем сделать?

— Надо уговорить ее уехать отсюда немедленно..

Френки кивнула в знак согласия.

— Она может поехать в наш замок. Там она будет в полной безопасности.

— Если тебе удастся это устроить, Френки, ничего лучше не придумаешь.

— Это не представляет никакой трудности. Отец не обращает внимания, кто и когда приезжает или уезжает. Кроме того, Мойра ему, несомненно, понравится. Просто удивительно, до какой степени мужчины любят беспомощных женщин.

— Я не считаю Мойру такой уж беспомощной, — возразил Бобби.

— Чепуха! Она похожа на маленькую птичку, которая сидит и ждет, пока ее съест змея. И ничего не предпринимает для своей защиты.

— А что она может предпринять?

— Очень многое! Но не будем терять время на споры — приступим к делу!

— Ты просто ангел, Френки! А как ты думаешь поступить?

— Очень просто. Ты подашь машину в половине одиннадцатого. Я подъеду к дому Николсонов и попрошу вызвать Мойру. Если доктор будет присутствовать при этом, я напомню ей о ее обещании погостить у меня, тут же увезу ее.

— Великолепный план. И хорошо, что мы не будем терять времени — я очень боюсь, как бы чего не случилось..

— В таком случае — в половине одиннадцатого.

Когда Френки вернулась в Мэрроуэй Коурт, часы показывали половину десятого. Завтрак уже был на столе, и Роджер наливал себе кофе. Он выглядел измучен-ным.

— Доброе утро, — поздоровалась Френки. — Я ужасно плохо спала и, в конце концов, встала около семи и пошла погулять.

— Как обидно, что вам пришлось быть свидетельницей всего этого кошмара.

— Как Сильвия?

— Ей дали вчера снотворное. Она все еще спит. Бедняжка, мне ее безумно жаль. Она была так предана Генри!

— Я знаю. — Френки помолчала немного, затем сообщила о своем отъезде.

— Вам действительно лучше уехать, — сказал Роджер с сожалением. — Следствие назначено на пятницу. Я дам вам знать, если вы понадобитесь. Все зависит от следователя.

Проглотив чашку кофе и бутерброд, он поспешно вышел из комнаты.

В половине одиннадцатого Бобби подал «Бентли» к подъезду. Чемоданы Френки снесли вниз, она попрощалась с Томми и оставила записку Сильвии.

Машина тронулась.

Они довольно быстро добрались до лечебницы. Подъехав к главному входу, Бобби вылез из машины и позвонил. Несколько минут никто не отзывался. Наконец, дверь открыла женщина в белом халате.

— Миссис Николсон дома? — спросил Бобби.

Поколебавшись немного, женщина сделала несколько шагов назад и открыла шире дверь. Френки выпрыгнула из машины и вошла в дом. Дверь за ней захлопнулась. Френки заметила на дверях тяжелые засовы, и ее охватил безотчетный страх — как будто она попала в тюрьму. Стараясь стряхнуть с себя это глупое чувство, она последовала за сиделкой вверх по лестнице. Вскоре Френки очутилась в маленькой, уютно обставленной гостиной, обитой веселым ситчиком и уставленной цветами. Что-то пробормотав, сиделка удалилась. Через несколько минут дверь отворилась и в комнату вошел доктор Николсон.