— Нам понадобится пилот, — как в воду с обрыва бросаясь, сказал Греч.

— Пусть тебя это не тревожит. — Лицо Вадима стало серьезным, Отвердел и его взгляд. — Ты лучше подумай, где нам достать самолет. И еще, нам нужны будут документы на первый скачек, но такие, чтобы и концов не найти.

— Самолет я достану, — уверенно ответил Марк, тоже становясь предельно серьезным. — Но документы… Впрочем, дай мне обмозговать это дело день-два, может быть, что-то и придумается. А сроки?

— Тянуть нельзя, — Реутов скосил взгляд на полупустую пачку «Беломора», но все-таки не закурил. — Но и спешить, я думаю, не стоит. Когда ты собираешься решать свою проблему? — дипломатично спросил он.

— Два, максимум, три дня, — без обиняков ответил Греч, буквально физически ощутивший вдруг, как уходит драгоценное время.

— Вот от этого и будем плясать, — кивнул Вадим. — Помощь потребуется?

— Возможно. — Уже несколько минут, с тех пор как он почувствовал, что в конце концов такой вопрос будет задан, Греч прикидывал, каким образом сможет задействовать в своей операции Вадима и — чем черт не шутит — его аргентинского приятеля. Но в любом случае, сейчас, увидев комбата таким, каким тот стал за последние две недели, Марк был уверен, что участие Реутова в «операции Домфрон» резко повышало шансы на успех.

— Тогда до связи, — кивнул, вставая, Вадим. — Мой номер телефона ты знаешь…

— Знаю, — Греч бросил на стол сотенную купюру и тоже встал. — Удачи!

— И тебе того же, — Вадим взял со стола Марикову сотню и, заменив ее на свой пятидесятирублевый билет, возвратил Гречу. — Не сори деньгами, Марик, они нам, думаю, еще пригодятся.

По преданию, если Василиск увидит свое отражение в зеркале, он умрет

Как ни странно, новость его не убила. Даже не ранила. Но, возможно, папочка это заранее предусмотрел и «соломки подстелил»? Однако факт: Реутов не сломался и не поплыл. Принял к сведению, «отряхнулся» и пошел дальше, лишь через пару дней ненароком обнаружив, что на самом деле событие бесследно для него не прошло. Впрочем, результат оказался совсем не таким, какой можно было ожидать, случись Вадиму узнать про всю эту поганую историю месяцем раньше или около того. Но вот, что интересно: новые обстоятельства, хоть и не освободили его вовсе от сомнительной склонности к рефлексии, сами становиться ее предметом решительно не желали. Никак.

— Здесь, — Реутов аккуратно выбрался из потока машин и припарковался на единственном свободном месте, забравшись левой парой колес на тротуар. — Дальше пешком.

— Как скажешь, — Полина выскользнула из темно-синего «Итиля», изящно увернулась от спешившего на кладбище «Русобалта», проводив сукина сына сочным, эпитетом — вполне в духе генерала Шуга — и, обогнув машину, одарила Вадима самой очаровательной улыбкой, какую он только мог вообразить: — Я готова.

— Тогда вперед, — Реутов поглубже загнал сжавший было сердце мгновенный страх и, подхватив свою «блондинку» под руку, потянул за собой. Куда и зачем они идут, он Полине заранее не сказал, и теперь ей оставалось только полагаться на своего, как она выразилась намедни, «замечательного во всех отношениях кавалера».