Набрали цветов, и он меня спрашивает:

– А деньги у нас есть?

И я понимаю, что он в последний раз их видел в советское время. Хорошо, нашлись деньги у его охраны. Мы припёрлись с этими цветами ко мне, продолжили, разошлись в половине седьмого.

А в девять утра начинался съезд, как ни противно, объединительный – «Наш Дом – Россия» и «Отечество» лужковское. Виктор Степанович уже был рядовым делегатом, а я партийным вождём, сижу в президиуме не спамши. И из президиума смотрю на него – такое впечатление, что он поспал часов восемь, покушал свежей сметанки, запил некрепким кофе, закусил бутербродом с сыром.

Сидит в свежевыглаженной рубашке, как делегат XXVI съезда партии.

Я потом спустился и ему говорю:

– Ну, силён!

Он сказал мне одно слово:

– Школа.

1995–1996-й – годы ожидания прыжка. Что в Кремле творится, никому не понятно, хотя все всё знают.

Коммунисты язвительно подначивают: а чего вы хотели?

Все готовятся к президентским выборам, начинается кампания «Голосуй сердцем», никто никому не верит, из-за рубежа ждём кредитов МВФ.

В коридорах власти повсеместно витали разные слухи и теории заговоров. Момент был такой, что власть могли раз – и потерять, а кто подберёт, кто первым подбежит, никакие экстрасенсы из ФСБ предсказать не брались. Кто может прийти, пока Ельцин работает над документами на даче…

Я в МЧС, в здании в самом центре Москвы, летаем бесконечно по всем трагедиям на планете. Думал, пока там – вся эта склока мимо пройдёт хоть. Ан нет, доброжелатели не дремлют.

Пригласил В. С. Черномырдин: «Твои замы и ряд командиров на местах участвуют в заговоре по свержению власти, похоже. Вот фамилии, вот подразделения. Езжай и немедленно разберись. Там, как ты видишь, в основном афганцы и выходцы из разных спецподразделений. Возглавляет всё это тоже твой зам. Между прочим, Герой Советского Союза».

Перед тем как уехать, изложил в рапорте: «Я своих подчинённых знаю и полностью им доверяю. Всё услышанное – полная чушь и фантазии тех, кто не может разобраться в ситуации и выдумывает врагов и революционеров. Исходя из этого, при таком уровне доверия, не считаю возможным оставаться на занимаемой должности. Прошу принять мою отставку».

ЧВС заявление забрал, прочёл, насупился: «У тебя три дня, поторопись. Как ты понимаешь, могут начаться аресты. Хотя, я думаю, далеко не все е…ь» (тронулись умом).

Поехал. Собрал народ. Проверили все части и центры по списку, до утра побеседовал с каждым лично. Сверили все командировочные: кто, когда, с кем, куда, в одно ли время? На второй день доложил.

Этот мой рапорт Черномырдин тоже порвал.

Когда он был уже спецпослом в Киеве, мы часто встречались, много о чём говорили, и только тогда по его рассказам я понял, чем вся эта история (до сих пор не знаю, кем задуманная) могла закончиться.

И в этот раз Виктор Степанович всё взял на себя, не позволил лютовать, а желающих было много.

Тот май на севере Сахалина был необычно жаркий. В городе цвели вишни. Уже посадили картошку. Тайга вокруг города дышала теплом. В школе праздновали последний звонок двадцать шесть выпускников. Вместе с учителями. Днём было солнечно. Праздновали допоздна.