По здравом размышлении я могла примерно понять ход мыслей наследного принца. Он руководствовался тремя факторами: первый – император Канси, второй – монголы, а третьим был мой отец. Среди этих факторов значительно преобладал второй. Всему двору было известно, что отношения с монголами у наследного принца были не ахти; и, чтобы укрепить свои позиции как наследника престола, он постоянно искал способ подружиться с ними.

Чего я совсем не понимала, так это замыслов императора. Если он даст позволение, что мне делать? Неужели и правда становиться женой наследного принца? Или же взять и не подчиниться указу? Неужто мне действительно придется, как сказал четвертый принц, приготовить три чи белого шелка?

Я знала, чем все закончится для каждого из них; единственной, о чьей дальнейшей судьбе я не знала ничего, была я сама. Неужели именно такую концовку приготовили для меня небеса? Я думала, думала, и на душе все сильнее скребли кошки. В конце концов я не выдержала, упала ничком на постель и разрыдалась.

Вечером Юйтань собиралась остаться и добросовестно ухаживать за мной, но я слабым голосом сказала:

– Не волнуйся и иди к себе! Или ты боишься, что ночью я покончу с собой? Его Величество еще не дал своего согласия, а значит, еще не все потеряно. Кроме того, даже если Его Величество согласится, с такой судьбой ни за что не соглашусь я. Позволь мне побыть одной.

После этого Юйтань оставалось лишь вернуться в свою комнату.

Я лежала на кровати, погруженная все в те же размышления, и слезы вновь лились из моих глаз. В тот год, когда десятый принц получил указ жениться, он был зол и опечален. Лишь теперь я понимала, каково это – испытывать гнев, смешанный с печалью, и беспросветное отчаяние.

Набросив на плечи накидку, я медленно вышла во двор и приблизилась к дереву османтуса. Вспомнив физиономию наследного принца, особенно в тот момент, когда он увидел Миньминь, я ощутила невероятное омерзение. Обняв дерево, я прижалась к нему лицом. Слезы ручейками сбегали по щекам. Неужели я совершила ошибку? Продолжая упорствовать, я в конечном итоге навредила самой себе? Какая разница, выйти за четвертого принца, восьмого или десятого, – все лучше, чем за наследного!

И четвертый, и четырнадцатый, и восьмой принцы предупреждали меня, я же все это время надеялась на авось, уверенная, что у меня в запасе еще несколько лет. Я не предполагала, что, хотя меня и не заботил этот вопрос, он заботил кое-кого другого. Впрочем, жалеть было поздно. Я продолжала думать, плакать, снова думать и снова плакать, пока незаметно для меня самой небо не начало светлеть.

– Сестрица, почему на тебе одно лишь нижнее одеяние? – испуганно вскрикнула вышедшая из дверей Юйтань.

Подскочив ко мне, она придержала меня, но, коснувшись моего тела, тут же воскликнула:

– Великое небо, такая горячая! Сестрица, сколько же ты простояла на улице?

Чувствуя головокружение, я с помощью Юйтань доплелась до кровати и улеглась на нее. Завернув меня в одеяло, Юйтань сказала:

– Сестрица, потерпи немного, я найду господина Вана, чтобы тот сходил за лекарем.