Потому, вице-адмирал, осатаневший от разбирательства похождений подчинённых, плюнул на все дела и вышел на «Буйном» встречать столь нужный флоту госпиталь. После памятного разговора с Иессеном, когда Карла Петровича хватил удар, Небогатов принципиально перемещался по заливу Петра Великого на миноносцах или разъездных катерах.

Разумеется, с командующим «увязался» Семёнов, который, как подозревал Небогатов, занят написанием труда о войне Японии и России и собирает материал для книги.

Лахматов встретил гостей неожиданно приветливо, ничем не напоминая себя прежнего – желчного, бравирующего отличной от высокого начальства точкой зрения правдоруба.

– Николай Иванович, прошу к нашему шалашу, мы уж, не обессудьте, в виду родных берегов празднуем чудесное вызволение из плена египетского, – кавторанг был слегка «под шофе», но держался уверенно, галантно шутил с сёстрами милосердия, отдавал чёткие распоряжения старшему помощнику, по отечески журил в какой-то мелочи оплошавших матросов.

– А мы не с пустыми руками, – адмирал кивнул вестовому, который проявил чудеса эквилибристики, перетащив в шлюпку, а потом и на борт «Орла» две огромные корзины с шампанским, коньяком и закусками. Для госпитальных дам был закуплен самый свежий торт, – командующий флотом умел расположить людей…

– Ого, виват адмиралу Небогатову, – прокричал Лахматов, призыв капитана был дружно поддержан командой и персоналом госпиталя.

– Рассказывайте, Яков Константинович, – отведя кавторанга в сторону попросил комфлота, – как так вышло, что Того отпустил «Орёл», что тому послужило причиной. Ведь запросто мог придраться, по сути то вы помогали военным судам осуществлять прорыв, Ферзен «Орлом» прикрывался беззастенчиво.

– Именно такие претензии и высказывались поначалу, – Лахматов отставил бокал, – но ваша грозная бумага поспособствовала препровождению «Орла» в Гензан, пред очи грозные адмирала Того.

– Что там видели, каковы повреждения японских броненосцев, как охраняется рейд, – невежливо перебил собеседника Небогатов.

– Николай Иванович, не держите самураев за детей, нас и близко туда не заводили – болтались в море всё это время. Затем, прибыл капитан-лейтенант и заявил, что в соответствии с международными конвенциями, положении о Красном Кресте и прочее и прочее, в общем, отпустили они нас на все четыре стороны – отконвоировали миль на сто миноносцем и адью! Я так понимаю, это после утопления вами «Якумо» японцы уважения преисполнились.

– От кого узнали про «Якумо», Яков Константинович, вспоминайте, это важно.

– Да уж не от япошек, те как рыба молчали, – Левицкий все флотские новости отсемафорил.

– А «индульгенция» моя, – нейтрально поинтересовался адмирал, – где она сейчас?

– Не знаю, наверное Того у себя на стену повесил, как трофей, – расхохотался Лахматов, – неужели порвать хотели?

– Нет, Брусилову обещал за любой коньяк у вас выкупить, на «Громобое» музей корабля решили сделать, собирают экспонаты. Какую-то доску от «Якумо» выловили, спасательный круг с «Кагеро»…

– Придётся Брусилову брать на абордаж «Микасу», дабы заполучить такую ценную реликвию. А документ и впрямь исторический, не мы, так потомки обязательно оценят…