После встречи с Ольгой Ефиму еще больше захотелось поскорее повидаться с Корабельниковым, рассказать о сделанном, посоветоваться. Очень хотелось Ефиму побольше узнать о самом Корабельникове. Он не переставал удивляться: «Вот человек! Не знали друг друга отроду, а встретились, и вроде давно свои. Я для него сделать рад, он мне доверился, не приглядывался долго… Что, он меня сразу насквозь увидел? Откуда он такой?»
Если бы Ефим Кедрачев к тому времени знал о Корабельникове больше, он наверняка проникся бы к нему еще большим уважением и преданностью, яснее осознал бы, ради чего живет на свете этот человек.
Жил когда-то в славном городе Казани парень, Валька Корабельников, сын машиниста на купеческой пимокатной фабрике. Кончил три класса церковноприходской, хотел учиться дальше, но отец сказал: «Ты у нас с матерью — самый старший из четверых. Мои годы уже не те, чтобы весь воз с прежней силой тянуть. Так что давай, приучайся к делу, пока около меня можно, не к чужим же людям тебе за наукой идти. А грамоты — и той, что имеешь, хватит». Послушался Валентин отца. Но с еще большей завистью стал смотреть на гимназистов и реалистов в форменных фуражках с гербом.
К семнадцати годам Валентин, начав со смазчика, с помощью отца в тонкости постиг искусство управления паровой машиной, умел, если надо, и отрегулировать, и починить, и уже сам, без отцовской опеки, мог стоять смену. Когда уволили по болезни сменщика отца, тот упросил хозяина взять сына. Хозяин согласился, найдя для себя выгоду: жалованье он положил новому машинисту меньшее, чем получал прежний. «Молод еще! — сказал хозяин. — Поработаешь еще сколь годов — прибавлю».
Трудился Валентин, приносил в дом свою копейку, а мысль об учении не оставляла его. Книги покупал без разбора, тратя на них все, что мог тратить, брал в городской библиотеке, разыскивал у знакомых и соседей — читал все, что в руки попадет. Соседский квартирант, студент по фамилии Васильев, к которому Валентин частенько наведывался за книгами и который любил его расспрашивать, что же он понял из прочитанного, сказал ему как-то: «Заглатываешь ты все книжки подряд, получается дыня с луком и селедка с вареньем. В образовании, брат, нужна система. Вот хочешь — начертаю программу и жми потихоньку за гимназию, чтобы потом экстерном сдать. А я тебе помогу. Купеческих балбесов, ходя по домам, натаскиваю за кус хлеба насущного. Тебе, пролетарию, помочь — мой святой долг. Может, вспомянешь меня добром, когда станешь просвещенным вождем рабочего класса».
Валентин послушал Васильева и стал с его помощью готовиться за курс гимназии. Нелегкое это было дело — после двенадцатичасовой смены в машинном садиться за учение. Да и поразвлечься хотелось. Непросто было усидеть за книгой, когда мимо под окном с гармошкой проходили дружки. Но Васильев постоянно твердил ему: «Учиться надо рабочему человеку, учиться! Тогда только сможешь правду для себя найти». В том, что правды можно добиться, сдав экзамены за курс гимназии, Валентин весьма сомневался, но тем не менее в одолении наук был упорен. Отец, поскольку Валентин учился без ущерба для заработка, к его занятиям относился снисходительно, говоря: «Учись, может, и в люди выйдешь, а не выйдешь — так хоть не дураком помрешь». Товарищи Валентина по работе, его друзья детства и ровесники смотрели на него как на чудака, постоянно твердили, что нечего просиживать за книгами золотое времечко молодое, и прозвали его Валькой-Книжником. А девушки его сторонились: «Больно ученый». Да и он не находил среди них такой, с которой ему было бы интересно.