– Допустим, – хмыкнул майор и задал следующий вопрос: – Где ты был вчера в десять вечера?

– Дома спал. Один. Я же не знал, что мне понадобится алиби, – съязвил я.

Пока майор задумчиво меня рассматривал, заговорила до этого молчавшая Журбина, окрыленная тем, что предъявленное ее подчиненному обвинение пока не находит подтверждения.

– Я не понимаю, зачем Чапыра стрелял Казанцеву в ногу, если тот щипач и украл его удостоверение? Логичнее же прострелить ему руку, чтобы больше неповадно было?

– Людмила Андреевна, я вообще никуда не стал бы стрелять! Ни в ногу, ни в руку. Я что, дебил – стрелять в гражданского из табельного оружия? Еще и делать это на чердаке, откуда звук от выстрела по всему дому разнесется. – Я по очереди обвел всех присутствующих взглядом, удостоверяясь, что сказанное мною ими услышано.

– Ты подстраховался и заглушил звук выстрела, – процедил Левашов, чувствуя, как его позиция слабеет.

– А точно, у меня же пистолет с глушителем, особая модификация, специально для следователя Чапыры. – Глядя на капитана, я рассмеялся, дожимая его.

Мое глумление не осталось без последствий, и он продолжил меня обличать:

– Ты притащил с собой плюшевого медведя и стрелял через него!

– Плюшевого медведя? – Я подавился смехом. – Вы это серьезно?

– Какой еще плюшевый медведь? – вторило мне хором начальство, скрестив непонимающие взгляды на Левашове.

Сработало! Плюшевая игрушка добавила так нужного мне фарса в и без того абсурдную историю о простреленной из табельного оружия ноге щипача. Осталось усилить эффект.

– То есть, по-вашему, я заявился в гости к Казанцеву с плюшевым медведем и пистолетом? Еще и наручники с собой прихватил. Вы, товарищ капитан, кем меня хотите выставить? Извращенцем, маньяком? В этом состоит ваш план?

Левашов стоял красный, моргал и соображал, что ответить. Походу, у него, советского человека, даже картинка в голове не складывалась.

– Что за ахинею вы оба несете?! – первым не выдержал Головачев. – Вы ополоумели, что ли?! – взорвался он. – Один про каких-то плюшевых медведей бредни рассказывает, второй про маньяков! Товарищ Левашов, что происходит, я тебя спрашиваю?! Ты все это выдумал, что ли? – Головачев потряс перед носом капитана заявлением. – Где этот твой Казанцев? Тащи его сюда, быстро!

– Я уже говорил, он сбежал! – нервно ответил Левашов. – Этот, – он ткнул в меня пальцем, – напугал его до чертиков. Кривощекову с трудом удалось убедить его написать это заявление. А затем он просто исчез из города. Но мы его найдем, только время нужно, – закончил он обнадеживающе.

– При чем здесь Кривощеков? – не понял Головачев.

Левашов застыл, осознав, что только что сгоряча проговорился. Но быстро сориентировался в изменившейся обстановке и самозабвенно принялся валить Кривощекова.

– Так он же с Казанцевым общался, – как об очевидном сообщил Левашов.

– Так, стоп! Ты мне полчаса назад докладывал, что это заявление Казанцев писал при тебе, – допытывался подполковник.

– Нет, я сказал, что получил от него заявление, – поправил начальство капитан.

– И? – не понял разницы в формулировках Головачев.