– Посмотрим, – неопределенно выразился подполковник.

Впрочем, мне было плевать. Ничем экспертиза им не поможет. За собой на чердаке я прибрался, а оставшийся в балке след от пули тоже ничего не даст.

– У Чапыры в производстве есть дела по карманникам? – Курбанов обратился к Журбиной.

Той для ответа потребовалось какое-то время, уж слишком Людмила была шокирована.

– Нет, – наконец ответила она. – Мы ведь только что все просмотрели.

– Ну, может, в сейфе не все дела были, – вспылил Курбанов, который тоже был не в восторге от происходящего.

Для убедительности я встал с места и продемонстрировал начальству содержимое ящиков стола.

– Как видите, нет ни лишних дел, ни сигарет, – прокомментировал я свои действия.

– А наручники где? – оживился Левашов.

– У меня нет наручников. – Не говорить же, что они достались мне в наследство от Кривощекова. От него вообще много всякого хлама в кабинете осталось.

– Откуда у него наручники, он же следователь? – возмутилась Журбина, пытаясь испепелить своего новоявленного подчиненного взглядом.

– Может, у Скворцова одолжил. Ты же с ним больше всех общаешься? – Левашов не сдавался.

Стало понятно, что обиженный на весь мир пьяница – это всего лишь маскировка, под покровом которой было удобно за мной шпионить.

– Вот идите и спросите у Скворцова, – огрызнулся я. Оставаться слишком спокойным в такой ситуации было бы с моей стороны довольно странно.

– Спросим, – пообещал мне капитан и сразу же задал следующий вопрос: – Что в картотеке искал?

– Информацию, – не замедлил я с ответом. – Я все-таки дела здесь расследую, в основном хищения. – И сразу же увел разговор в сторону. – Может, очную ставку с этим вашим Казанцевым проведем?

– Он сбежал из города, – скрежетнул зубами Левашов. – Но мы обязательно его найдем, – добавил он многообещающе.

– С простреленной ногой сбежал? – уточнил я, откровенно издеваясь. – А на медицинские документы можно взглянуть? Не мог же человек при таком ранении не обратиться к врачу.

– Вот давай без этого. – Капитан поморщился. – Ты прекрасно знаешь, что пуля лишь слегка задела ему кожу.

– Откуда? – Я возмутился. – Вот вы рассказали, и узнал.

Головачев все это время задумчиво наблюдал за нашей пикировкой. Неожиданно подполковник выдернул из рук Левашова исписанный лист бумаги и передал его мне:

– На, читай!

Я послушно углубился в текст заявления: «Первого ноября, около двадцати двух часов в подъезде моего дома, расположенного по адресу… на меня напал следователь Чапыра. Оглушил меня, засунул в рот кляп и затащил на чердак, где приковал наручниками к трубе. Затем он потребовал у меня вернуть украденное у него в автобусе служебное удостоверение, а когда я начал объяснять, что ничего у него не крал, он выстрелил мне в ногу из пистолета Макарова».

– Вот мое удостоверение. – Я отвлекся от занимательного чтения, подошел к висящему у двери на вешалке пуховику, достал из внутреннего кармана ксиву и продемонстрировал ее начальству.

– Это ничего не значит, ты вчера мог вернуть себе удостоверение, – первый отмер Курбанов.

– В мое дежурство в четверг приезжали проверяющие из городского УВД. Если бы у меня в тот день не оказалось ксивы, вы бы первым об этом узнали, – отбил я атаку.