Зейн был единственным человеком в ее жизни, которого она ни разу не предала, и она не собиралась делать это сейчас. Она взяла его за руку.

– Я не брошу его.

– Подумай головой, Тэлли. – Дэвид говорил медленно, как с ребенком. – Ты не сможешь помочь Зейну, если останешься здесь. Вас обоих схватят.

– Твоя мать права. Новая промывка мозгов мне не грозит, а если я буду в городе, то смогу помочь.

– Мы тайком передадим Зейну лекарство, как передали тебе.

– Мне не нужно было лекарство, Дэвид. Может быть, оно и Зейну не требовалось. Я помогу ему сохранять ясность ума, я помогу ему восстановить мозг. А без меня у него не будет ни единого шанса.

Дэвид на миг лишился дара речи. А потом зло прищурился и заявил:

– Ты остаешься с ним потому, что он красивый.

Тэлли широко раскрыла глаза.

– Что ты сказал?!

– Разве ты не понимаешь? Ты сама всегда говорила, что все дело в эволюции. С тех пор как твои друзья-«кримы» оказались здесь, мама мне все время объясняла, как на других людей действует красота. – Он указал на Зейна. – У него большие беспомощные глаза и кожа гладкая, как у ребенка. Он кажется тебе ребенком, несчастным ребенком, которому нужна твоя помощь. Ты мыслишь нерационально. Ты приносишь себя в жертву только потому, что он красив!

Тэлли слушала Дэвида, не веря своим ушам. Да как он смел говорить ей такое? Ведь одно то, что она сейчас стояла здесь, доказывало, что она способна думать и о себе. Но вдруг она поняла, что происходит: Дэвид просто повторял слова Мэдди. Видимо, она предупредила его, что он не должен доверять своим чувствам, когда увидит Тэлли в новом обличье. Мэдди не хотелось, чтобы ее сын превратился в зачарованного уродца, готового целовать следы Тэлли. И вот теперь Дэвид решил, что Тэлли не видит ничего кроме красивого лица Зейна.

Он до сих пор считал ее городской девчонкой и, возможно, не очень верил в то, что она выздоровела. А может быть, так и не сумел до конца простить.

– Дело не в том, как Зейн выглядит, Дэвид, – дрожащим от гнева голосом произнесла Тэлли, – а в том, что он дарит мне просветленность, потому что мы с ним вместе многое пережили и порой страшно рисковали. На его месте запросто могла бы лежать я, и тогда он бы меня не бросил.

– Это просто потому, что ты запрограммирована помогать красивым!

– Нет. Это потому, что я люблю его.

Дэвид хотел сказать что-то еще, но не смог. Тэлли вздохнула.

– Ступай, Дэвид. Что бы ни сказала твоя мать минуту назад, она без тебя не уйдет. Если вы сейчас же не тронетесь в путь, чрезвычайники захватят всех.

– Тэлли…

– Уходи! – закричала она.

Дэвиду нужно было бежать из обсерватории опрометью, иначе конец Новому Дыму – и опять виновата будет она.

– Но ты можешь…

– Уходи отсюда, видеть не могу твою уродскую морду! – выпалила Тэлли.

Дрожащее эхо ее крика отлетело от стен обсерватории и ударило по ней. Тэлли оторвала взгляд от Дэвида, наклонилась к Зейну и поцеловала его. Оскорбление сделало свое дело, но она не смогла заставить себя поднять голову и посмотреть вслед Дэвиду. Она только слушала его шаги, удаляющиеся в темноту. Быстрее, еще быстрее… бегом… По краям поля зрения у Тэлли колыхались черные пятна, и игра света от колеблющегося пламени костра тут была ни при чем. Это ее сердце билось так сильно, что кровь пульсировала в сосудах сетчатки, мешая видеть. Билось как пленник, пытающийся вырваться на волю из клетки…