«Ишь ты, — хмыкнул мысленно Реза, напряженно глядя в мощную широкую спину. — Ты ничего не боишься, отродье Иблиса? Только я отниму у тебя самое дорогое, как и ты отнял у меня, — сжал кулаки Реза, будто снова увидев безжизненное тело Фатимы, валявшееся в проходе самолета. Ее и Муслима. — Тебе конец, Бек, — рыкнул он про себя. — Ведь не зря же Аллах даровал мне эту встречу. А ты и не заметил ничего», — мысленно усмехнулся Реза, бредя за Кирсановым по кривым московским улочкам, и уставился на невысокие ворота и пропускной пункт рядом. Аккуратная аллейка с елочками вела к белоснежному особняку дореволюционной постройки. «Центр неврологии и нейрохирургии «Нейрон», — значилось на золоченой вывеске. Кирсанов шагнул в будку к охраннику. Кивнул по-свойски, показал пропуск и, внезапно оказавшись на территории клиники, бодрой походкой проследовал в здание.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

«Ай-яй, — внутренне осклабился Реза. — Ты, оказывается, на голову больной, — мысленно фыркнул он и побрел прочь. — А ты, Бек, даже не заметил меня, — криво усмехнулся Реза, понимая, что ни в чем не преуспел. — Ну увидел Кирсанова, — поморщился он. — Но, наверное, он цветы и конфеты купил врачу. А судя по тому, что охранник его признал за своего, то, наверное, нашего боевого генерала лечат именно здесь. Нервы в порядок приводят, мозги вправляют».

Реза ошибался. И в первую очередь в том, что Кирсанов его не заметил.

«Я тебя, гад, сразу срисовал, — пробурчал себе под нос Бек и, поднявшись на второй этаж, остановился около окна. Хитрым взглядом окинул удаляющуюся фигуру. — Ну здравствуй, Реза, — хищно оскалился он. — Москва, дружок, не резиновая, и тебя вслед за Джамилем выпрем. Некогда мне было по дворам петлять, — раздраженно подумал Кирсанов и добавил мысленно: — Ну держись, Реза! Разозлил ты меня!»

Он вошел в палату и сразу же воззрился на Александру. Слабая и бледная Санечка улыбнулась ему заговорщицки.

— Куда ты ходил, Сережа-а? — пробормотала она. — Я уже заждалась тебя. Магазин вроде напротив.

— Так шоколада хотелось? — довольно обронил Кирсанов, наклоняясь к жене и накрывая ее губы своими. — Я в Елисеевский сгонял, — тут же доложил он. — На вот! — протянул жене коробку конфет и букет из белых роз и ирисов.

— Сережа-а, — запричитала Санька. — Ну зачем?

— Тебя радовать, — широко улыбнулся он. — Смотри на цветы, ешь конфетки, Санечка. Набирайся сил.

Александра, будто маленькая, прижав букет к себе, развязала бант на нарядной коробке. Осторожно потянула вверх крышку и смешно скосила глаза, пытаясь разглядеть содержимое, не отрывая от подушки голову.

— Давай помогу, — добродушно предложил муж и, откинув в сторону крышку преподнес Александре конфеты, лежащие стройными рядами. Потом оглянулся по сторонам в поисках вазы.

— Ух ты! — послышался восторженный возглас Александры. Кирсанов покосился на жену, благоговейно разглядывающую сердечки из белого, розового и традиционного шоколада. Санька вгляделась в красные буковки, расположившиеся на белом фоне и сложенные в самые главные слова на свете. «Я люблю тебя!»