– Именно этим ты занималась в Перте – работала в офисе? – спросил Лайам.

– Ни в коем случае! – Намазав хлеб маслом, Софи откусила кусочек. – Я бы сошла с ума. Я работаю на трех работах, общаюсь с разными людьми, и мне никогда не бывает скучно.

– Это звучит… прекрасно.

– Да. – Но было бы еще прекраснее, если бы на этих трех работах она получала бы достаточно денег. Софи нахмурилась. – А почему ты спрашиваешь?

– Это гораздо интереснее, чем обсуждать цены на скот, – пробормотал Лайам, закончив завтрак. – Мне надо идти. – Он задержался возле двери, надевая шляпу. – Ты хочешь сегодня съездить на пикник?

Софи вздрогнула:

– Нет!

Больше никаких пикников. Никаких купаний в родниковом озерце. Никаких занятий любовью!

Медленная чувственная улыбка раздвинула его губы, и Софи бросило в жар. Ей захотелось спрятаться от понимающе блеснувшего взгляда Лайама.

– Тогда увидимся за ланчем.

– Да, – с трудом выговорила она. Входная дверь громко хлопнула. Софи протянула Гарри еще одного солдатика из теста и понурилась.

Поставив грязные тарелки в посудомоечную машину, она пододвинула к себе кастрюлю с тестом и стала яростно его месить.

– Дьявольский мужчина! Что он задумал?

Она долго мяла тесто руками, и это помогло ей снять напряжение в спине и плечах.

– О боже мой! – Софи замерла и упала на стул. Он спросил ее, не скучает ли она здесь. Почему?

Неужели Лайам попросит ее остаться?

Нет… конечно нет. Но, вспомнив о том, как он смотрел на нее, она почувствовала, что сердце ее забилось быстрее.

Протянув руку, она провела пальцем по личику Гарри.

– О, я люблю тебя.

Она любила их обоих. Но не могла остаться.

Когда Лайам вернулся домой на ланч, Софи и Гарри в кухне не было. И в гостиной тоже. Остановившись, он прислушался и заулыбался, когда из кинозала до него донеслась хорошо знакомая мелодия «АББА».

Лайам застыл в дверях полутемного помещения и улыбнулся еще шире. Софи и ребенок не просто смотрели «Мамма миа!» – они танцевали под музыку.

С большим удовольствием.

Софи, подхватив Гарри на руки, кружилась с ним по комнате, пока оба не стали задыхаться от смеха. Лайаму так хотелось присоединиться к ним! И он вдруг подумал, что именно их – женщину и малыша, смеющихся и полных жизни, – он был бы счастлив видеть в своем доме каждый день. При виде их он оживал.

Гарри, откинув голову назад, заливисто расхохотался. И Софи, уже не владея собой, стала смеяться так, что, казалось, не могла остановиться. В конце концов она упала на пол, прижимая Гарри к груди. Затем, вскочив на ноги, поставила малыша на пол и, держа его за ручки, принялась танцевать с ним твист.

Лайам не знал, что его выдало. Возможно, он громко хохотнул. Софи обернулась, взглянула на него, и на короткий момент лицо ее осветилось такой улыбкой, что Лайам чуть не воспарил на небеса.

– Посмотри, Гарри! Дядя Лайам пришел!

Личико малыша тоже просияло.

Гарри, оторвавшись от тети, протянул ручки к Лайаму. Он сделал один шаг, другой… Софи замерла, открыв рот. У Лайама ослабели колени. Гарри плюхнулся на попку и захлопал в ладоши.

Лайам подхватил его на руки: