Софи окаменела. Самая дурацкая мысль на свете! Не важно, что Лайам подумает о ее ногах. Она не желает, чтобы он нашел их привлекательными или… или еще какими-нибудь.

– Я… да… – Она попыталась высвободиться. – Мне уже лучше.

– Еще нет. – Он слегка покрутил ее ногу. – Вот так болит?

– Нет. – Слово прозвучало отрывисто и немного хрипло.

Лайам согнул ее ногу в колене:

– А так?

– Нет. – Софи больше не могла выносить это. Оттолкнув его руки, она встала. – Я же говорила, что это всего лишь судорога.

– Судорога не могла возникнуть оттого, что ты просто оступилась, – возразил он. Она расправила штанину джинсов. – Судороги вероятны при обезвоживании организма.

– У меня нет обезвоживания. Я пила много воды с тех пор, как приехала сюда. Не говоря уже о чае.

Он взглянул на глухой воротник ее рубашки, на длинные рукава:

– Бьюсь об заклад, ты сильно потеешь в этом одеянии.

Едва не задохнувшись, Софи вскочила на ноги:

– Пусть моя одежда тебя не волнует!

– Ты можешь наступать на больную ногу?

– Конечно. – Она обрадовалась перемене темы и сделала несколько шагов по веранде, чтобы это доказать. – Видишь? – Мышца все еще была напряжена, но Софи все-таки могла двигаться.

– Хорошо, тогда пойдем со мной.

Лайам провел ее по незнакомому коридору и рывком открыл какую-то дверь:

– Это комната Лейси.

Его сестры?

– Я понимаю, что ты не собиралась провести целых две недели в Кимберли, поэтому не взяла с собой все необходимое. – Он вошел в комнату и открыл платяной шкаф. – Лейси не будет возражать, если ты возьмешь кое-что из ее вещей.

В шкафу висели платья и юбки.

Лайам выдвинул ящик – в нем были шорты. Много шорт. В другом ящике лежали блузки всех цветов радуги – с оборками, с короткими рукавами, с декольте.

Софи уставилась на них. Затем отступила назад, нащупав рукой верхнюю пуговицу на своей кофточке.

– Нет, спасибо. Я обойдусь тем, что у меня есть.

Повернувшись, она бросилась бежать.

В конце рабочего дня Лайам стоял у двери, ведущей в кухню, и не решался ее открыть. У него дрожали руки и подгибались колени.

Лачлан и Лейси расхохотались бы, если бы увидели сейчас своего «бесстрашного» брата. Губы его дернулись – Лукас тоже повеселился бы.

Сняв шляпу, Лайам потер лоб, затем повесил шляпу на крючок. Наконец он заставил себя войти. И снова замер.

Софи сидела на полу, прислонившись спиной к кухонному шкафу и вытянув ноги. Рядом стоял Гарри, и она поддерживала его за ручки. Когда малыш услышал шаги Лайама, он сел на попку, а затем заполз на колено Софи. Она обняла мальчика.

Сможет ли он полюбить Гарри, как собственного сына? Сердце Лайама заныло. Он уже перестал мечтать о детях.

– Посмотри, Гарри, это дядя Лайам! – Софи взяла ручку малыша и помахала ею. – Здравствуй, дядя Лайам!

Лайам помахал в ответ, пытаясь улыбнуться:

– Привет, Гарри. Привет, Софи. – Он поставил на пол сумки, которые принес с собой.

Глаза Софи сузились, но голос ее оставался веселым и певучим:

– Ты уверен, что хочешь подружиться с Гарри?

– Да. – Он должен доказать ей, что сможет стать хорошим отцом. И докажет это. Ради Лукаса. Ради всей своей семьи. – Да, – повторил Лайам.