Но Софи Томас недостойна быть приемной матерью Гарри. Она сделала аборт… Кроме того, именно она воспитывала свою сестру, и каков результат? О нет, она – наихудшая кандидатура.

Лайам пристально посмотрел ей в глаза, на скулах его вспыхнул румянец.

– Почему? – настойчиво повторил он.

Софи душили слезы, однако она совладала с собой и вздернула подбородок:

– Я не собираюсь усыновлять Гарри, Лайам. Вот и все.

Глаза Лайама вспыхнули.

– Хорошо. Тогда я его усыновлю.

Софи растерялась. Почему от этих слов в груди ее похолодело? Почему ей вдруг захотелось побежать в детскую, схватить Гарри и прижать к себе?

Огонь, зажегшийся в глазах Лайама, был слишком ярким, слишком жгучим.

– Почему ты хочешь усыновить Гарри? – прошептала Софи. – Ты уверен, что сможешь дать ему все, что нужно? Лайам, ты даже не рассказал мне, что случилось с Лукасом.

Он откинул голову назад:

– А какое это имеет значение?

Он встал, засунул руки в карманы и принялся молча расхаживать по комнате. Затем опустился в кресло и наконец заговорил:

– Двадцать месяцев назад Лукас попал в автокатастрофу. Моя мать организовала вечеринку – здесь, в Неварре, – и пригласила потенциальных невест. Ей захотелось сыграть роль свахи. Я разведен. Она надеялась, что я найду себе новую жену. Меня эта затея не вдохновила.

Лайам скривил губы, и Софи поняла, что он не собирался жениться во второй раз.

– Мать велела мне пригласить всех женщин из ближайшей округи. Я, желая разбавить женское общество, попросил Лукаса приехать, сославшись на то, что на ферме очень много работы. – Он помолчал. – В полицейском отчете написано, что Лукас потерял управление, возможно пытаясь объехать какое-то препятствие, и автомобиль упал в кювет, несколько раз перевернувшись. Лукас сломал позвоночник.

Софи закрыла глаза:

– Ты винишь свою мать?

Он вскинул голову:

– Нет!

– Тогда не вини себя.

– Я лучше вожу машину, чем он, и если бы…

– Все «если бы…» в мире не вернут его. Ты не несешь ответственности за несчастный случай.

Лайам, казалось, не видел и не слушал ее.

– После аварии Лукас стал калекой, оказавшись в инвалидной коляске. Десять месяцев он провел в больнице, потом вернулся домой, в Неварру. А через шесть недель…

Она облизала вмиг пересохшие губы:

– Что?

Лайам рывком поднялся с кресла:

– Я должен был понять, что с ним происходит.

– О чем ты говоришь?

– У Лукаса началась депрессия. Я должен был предвидеть это. Брат всегда был живым, активным человеком, и вдруг он оказался прикованным к инвалидной коляске. Вся семья крутилась вокруг него. Но я не смог его ничем занять… Мне казалось, что впереди еще масса времени, но…

Софи охватил ужас.

– Но?..

– Он убил себя. – Лайам резко повернулся к ней. – Лукас покончил жизнь самоубийством!

Софи зажала рот рукой.

– И я должен был предвидеть это.

– Нет, ты не прав! В этом нет твоей вины, Лайам.

– Я должен был лучше заботиться о своем младшем брате. – Он провел рукой по волосам. – Я в долгу перед ним, Софи. Я в долгу перед всей своей семьей. Моя мать не может больше жить здесь, хотя Неварра была ее домом в течение сорока лет. Я перед всеми виноват.