Мое решение оставаться трезвым не добавило вдохновения, но когда я пришел в себя в пять часов, холст по-прежнему был пуст. Я встал и размялся, помогая вернуться себе из темноты. Это было чем-то большим, чем обычная грусть, вдобавок с разочарованием, но я не был в силах сделать это. Мои учителя искусства утверждали, что я талантлив, но в такие моменты я чувствовал себя бездельником, что большинство людей считают меня неудачником. Это особенно огорчало, когда я думал о Сидни, которая знала абсолютно все и могла преуспеть в любой карьере, которую только пожелает. В том, что я вампир, была большая проблема, и я задаюсь вопросом, что я могу ей предложить. Я не могу даже выговорить половину вещей, которые ее интересуют, не говоря уже о том, чтобы обсуждать их. Если бы нам и удалось прожить жизнь вместе, то она бы оплачивала счета, а я сидел дома и занимался хозяйством. И я действительно могу быть не плохим в чем-либо. Если бы она просто приходила ко мне на ночь, с горящими глазами-конфетками и красивыми волосами, я бы старался делать все достаточно хорошо.

Я знаю, что все эти страхи у меня из-за проблем с духом. Не все страхи могли осуществиться, но я не могу с ними бороться. Я оставил искусство позади и вышел за дверь, в надежде отвлечься в грядущей ночи. Солнце заходило за горизонт, а для зимнего вечера в Палм-Спрингс понадобится куртка. Вечер, самое любимое время для мороев, когда было еще светло, но не сильно, не принося дискомфорт. Мы могли справляться с дневным светом, не как стригои–нежити, вампиры, которые убивают мороев из-за крови. Солнечный свет убивает их, а для нас всего лишь неприятен. Нам нужна вся сила, которую мы можем получить, для борьбы с ними.

Я поехал в Vista Azul, место всего в десяти минутах езды от центра города, где располагались частная Амбервудская школа-интернат, где жила Сидни большую часть времени. Сидни исполняла роль шофера для нашей группы, но сегодня эта роль свалилась на меня, пока она уехала на тайную встречу с ковеном. Вся компания ждала за пределами женского общежития, когда я подъехал. Перегнувшись через пассажирское сидение, я открыл дверь.

– Все на борт! – сказал я.

Их было пятеро, плюс я, нам не хватало лишь Сидни для нашей счастливой семерки. Когда мы впервые приехали в Палм-Спрингс, нас было лишь четверо. Джилл – единственная причина, почему мы находились здесь, и, сев рядом со мной, она заулыбалась.

Если Сидни была главным успокоительным в моей жизни, то Джилл была на втором месте. Ей всего пятнадцать, на семь лет младше меня, но от нее всегда исходила мудрость и благодать. Сидни была любовью всей моей жизни, но так как понимала меня Джилл, никто не мог. Это было довольно трудно, учитывая психическую связь. Связь появилась, когда я использовал дух, чтобы сохранить ей жизнь в прошлом году, и когда я говорю сохранить, я именно это и имею в виду. Джилл фактически была мертва, менее чем минуту, но все же мертва.

Я использовал силу духа, чтобы чудесным способом исцелить ее и вернуть к жизни до того, как иной мир смог забрать бы ее. Это чудо создало между нами связь, которая позволяет ей чувствовать и видеть моими глазами, но не наоборот.