– Куропаткин не столько дурак и бездельник, – сказал я, – сколько человек, находящийся не на своем месте. Гений логистики, он ни хрена не разбирается ни в тактике, ни в стратегии, и, подобно Стесселю, в силу этого попал под влияние окружающих его советников. Единственный местный военный гений в шаговой доступности от нас – это генерал Линевич. Но он чрезвычайно стар и требует хотя бы краткого восстановительного курса.
– Ничего, – сказала Лилия, неожиданно объявившись за спиной Половцева, – если старик будет пить каждый день по одному стакану свежей магической воды, то до конца кампании не загнется. А как омолодим его по полной программе – так и будет у России еще лет на пятьдесят командующий масштаба Суворова или Рокоссовского. Уж за это я ручаюсь!
– Ну хорошо, – сказал я, – договорились. С отдаленными перспективами ясно только то, что с ними не ясно вообще ничего. В этом направлении придется действовать по принципу милейшего Бони и решать задачи по мере их возникновения. А в данный момент придется признать, что ничего еще не предрешено, и работать над улучшением сложившейся ситуации. В настоящий момент такой первоочередной задачей является моя личная встреча с государем-императором Николаем Александровичем и обсуждение практических вопросов борьбы с японской агрессией. В состав официальной артанской делегации, помимо меня, войдут Лилия и отче Александр. Считаю необходимым немедленно наложить на маленького Алексея все исцеляющие заклинания, чтобы у его родителей голова была занята страной и войной, а не их ребенком, который может умереть в любую минуту. Итак – за работу, товарищи!
07 декабря (24 ноября) 1904 год Р.Х., день третий, 17:35. город Санкт-Петербург, Зимний дворец, Малахитовая гостиная.
В этот день самодержец всероссийский император Николай Второй с утра принимал записанных на прием посетителей, потом, после полудня, поехал на охоту в Царскославянский лес, где убил одного лося (вороны и кошки в этот день царственному живодеру не попадались), в четыре часа вернулся в Зимний дворец. А уже в пять вечера на чаепитие (английский обычай) к царской чете завернули Великий князь Владимир Александрович (он же дядя Володя), а также его супруга Велика Княгиня Мария Павловна (тетка Михень). Все было как «обычно», несмотря на то, что поезд мировой истории уже свернул на новый путь; русский монарх все еще существовал как бы в колее основного потока, из-за чего в его сознании получался определенный диссонанс.
За чаем разговор с самого начала пошел об Порт-Артурских делах. В кабинете Николая лежала верноподданическая телеграмма генерала Кондратенко, который во первых строках своего послания сообщал, что принял командование у заболевшего Стесселя (о чем есть бумага, подписанная доктором Гюббенетом), а затем кратко излагал историю появления в наглухо осажденной крепости самовластного князя Артанского и последующего разгрома осаждающей город японской армии. Именно из-за краткости изложения (а иначе получился бы целый роман) телеграмма Кондратенко получилась верхом недоговоренности (в первую очередь Николая интересовало, чем так срочно заболел Стессель), но от некоторых моментов у всероссийского самодержца мороз пробирал по коже.