Ради этой цели чета Владимировичей не упускала случая ослабить царскую власть, принизить ее авторитет, заставить племянника нервничать и задумываться о добровольной отставке. Рождение наследника мужеска пола после четырех девиц подряд заставило их приуныть, но известие о том, что он оказался гемофиликом, снова вернула интриге силы, ведь этот ребенок может умереть в любой момент – и тогда достаточно будет выбить из игры Михаила, чтобы наследовать Николаю стал Кирилл Владимирович. Правда, в нашей истории они оба вляпались в мезальянсы и морганатические браки. Кирилл – раньше, от большой «любви» к двоюродной сестре Виктории-Мелите, недопустимо близкой родственнице и к тому же разведенке, Михаил – позже, от большого отчаяния, что его вот-вот посадят на трон. Но пока еще ничего не было предрешено, поэтому ради того, чтобы подставить правящего царя, интригующая великокняжеская парочка была готова на все: способствовать англичанам и франкобанкирам в проигрыше войны, разжечь внутреннюю смуту, спровоцировав расстрел массовой мирной манифестации, подвести любезного племянника с супругой и детьми под монастырь, подставив его под гнев Божий.
Только в тот момент, когда все это говорилось, Серегин уже открыл просмотровое окно и внимательно слушал злые речи, причем делал это не один. Вместе с ним в его кабинете в Тридесятом царстве присутствовали все прочие члены магической пятерки, отец Александр, Лилия, Елизавета Дмитриевна и мисс Зул. Прослушка велась с самого начала чаепития – просто для того, чтобы выявить реакцию противоположной стороны в переговорах и заранее выстроить линию поведения, но чем больше болтали языками фигуранты, тем яснее становилось, что никаких переговоров не будет. Не о чем разговаривать с этими людьми до тех пор, пока ими владеют злые духи гордыни, тщеславия и оскорбительного пренебрежения к собственному народу – то есть все то, что и привело эту семью на голгофу Ипатьевского дома. Слушая отвратительные речи, Анастасия плакала, отец Александр молился, Кобра перекатывала в ладони непроизвольно появившийся огненный шар, а мисс Зул думала, что неужели этот мир пал так низко, что две эти БАБЫ, больше похожие на неряшливых базарных торговок, считаются в нем представителями высшей аристократии.
При этом надо учесть, что Творец также имел возможность наблюдать происходящее. Один раз глазами и ушами своего аватара, другой раз – через восприятие Серегина, и третий – непосредственно сосредоточив свое внимание на происходящем в Малахитовой гостиной Зимнего Дворца. Отдаленный гром гремел уже почти непрерывно, но чаевничающие и злословящие на чужой счет собеседники удивительным образом его не замечали.
– Пипец! – сказала по этому поводу Лилия, прикрыв рот ладошкой. – Дядюшка в гневе! Сейчас как даст молнией по этому Зимнему сараю[12] – и потом концов не найдешь. Кое-кому потом соляной столп милостью покажется…
– Сергей Сергеевич, – тихо сказала Анна Струмилина, – вы хоть детей-то пожалейте, они же ни в чем не виноваты…
– Мне страну жалко, которую «эти» пустили в распыл, – глухо ответил Серегин, – хотя после страны не грех пожалеть и детей. Дим, а ты что скажешь?