— Он разбился, когда меня избивали.

— А, ну вот и пользуйся. Без связи жизнь — не жизнь. Правильно?

Бобровский промолчал. В телевизоре вся компания трахальщиков и трахальщиц собралась вместе и выясняла отношения. Кому с кем трахаться дальше. Бобровскому даже стало интересно, как это всё разрешится.

— А где книжка, ты говоришь? — сказал Никита. — Ага, вижу.

В комнату заглянул Геннадий.

— Значит, на кухне я сделал замеры, — сказал он.

Никита листал книгу.

— Это вещь! — сказал он. — Мне подруга рассказывала. Тут чувак учит, как правильно жить. Мы все — лошьё, жить не умеем. А чувак этот знает, как надо. Кстати, у него концерты скоро. Я рекламу видел.

— Никит, — позвал Геннадий. — Надо коридор и комнату замерить.

— Ну, пока коридор давай. Ты читал книгу?

— Я? Нет. У меня что, время есть книжки читать? — сказал Геннадий. — Можно в туалет зайти?

— Можно, — сказал Никита. — И заодно там тоже замеры сделай.

Трахальщики и трахальщицы выбрали себе пары. Но соседка пасынка осталась одна. Играла трагическая музыка. Крупный план держал её лицо, по которому катились фальшивые слёзы. Потом закадровый голос сообщил, что «у Насти в итоге всё сложится хорошо, она успешно вышла замуж и родила двойню». Бобровский взял пульт и погасил экран.

— Зятёк, — сказал Никита. — Ну чего мы время будем попусту тратить? Съезди туда сейчас. Глядишь, уже к вечеру все твои проблемы решатся.

Он посмотрел на часы. В туалете шумно смыли воду. Бобровский взял книгу и заглянул на титульную страницу.

— Нижний проезд — где это?

— В промзоне, — ответил Никита. — Рядом. На маршрутке десять минут.

У Бобровского не было денег на маршрутку, и Никита, поджав губы, отсыпал ему мелочи.

— Вариант что надо! — сказал он.

— Посмотрим.

— Паспорт захвати.

Бобровский сменил футболку на синюю рубашку, подаренную Настей пару лет назад на 23 февраля, и вышел из квартиры. С маршруткой ему повезло. Почти сразу к остановке подрулил серый от пыли микроавтобус нужного маршрута. В салоне было душно, пахло подмышками и несвежей едой. Бобровский положил в лоток горсть мелочи и сел рядом с симпатичной женщиной в облегающем бежевом платье. Он обратил внимание на её ноги, очень длинные, гладкие и крепкие. Идеальные. Они слегка блестели от пота. Он почувствовал жар её напряжённого тела, услышал её ровное дыхание. Пару раз на поворотах соседка слегка прижималась к нему. Бобровский поднял взгляд на её лицо. Прекрасный римский профиль и стрижка каре. На кончике носа висела маленькая капля пота. Женщина подняла руку и смахнула каплю указательным пальцем. Бобровскому показалось, что капля упала ему на штаны. Он стал смотреть через лобовое стекло на дорогу. Он ничего не чувствовал. Эта женщина его не волновала. Её ноги, длинные, как у волейболистки. Её тело, жаркое и упругое под этим влажным от жары платьем. С тем же успехом рядом мог сидеть кашляющий старик. Или мент. Бобровскому было всё равно. «Видишь, Настя, получается, мне никто не нужен, кроме тебя. Может, когда-нибудь это пройдёт, конечно, но, наверно, я раньше сойду с ума», — подумал Бобровский.