– Да вы что? – Адель растерялся от того, что лучший друг и девушка оказались солидарны, даже вроде бы объединились против него. – Лично я ничего не такого не чувствую!

– Ты ведь знаешь, что было раньше в Тихом доме!

– И что? Все знают: художник какой-то жил. После была больница, – пожал плечами Адель.

– А то! Ты сам говорил, что сюда никто из ваших раньше не совался. Почему, интересно? Да потому, что дом проклят!

Марго попятилась и закрыла рот руками. Адель недовольно посмотрел на нее и вновь перевел взгляд на Костю.

– Обычная городская легенда.

– Я ничего об этом не знаю! Я же не в Казани родилась! – пискнула Марго. Они с матерью перебрались сюда из Зеленодольска в прошлом году. – Что за легенда?

– Ничего! – отрубил Адель.

– Костя! – уже тверже проговорила девушка. – Расскажи мне!

После секундного колебания Костя ответил, глядя куда-то вбок:

– Говорят, что Валахов, этот художник, был сумасшедший. Он писал только портреты, причем в основном женщин. Сначала все было хорошо, портреты получались удачными. Дамам нравилось, что на картинах Валахова они выглядят настоящими красавицами: он изображал их в самых удачных позах и ракурсах. Валахов стал модным художником, женщины наперебой заказывали ему свои портреты и вешали его работы в своих гостиных. Но потом начался настоящий кошмар. Спустя какое-то время написанные на портретах лица по непонятной причине начали меняться: они становились страшными, кривыми, искаженными, так что женщин невозможно было узнать. Перепуганные заказчики были в шоке, они уничтожали портреты, но было поздно. Все, кого изобразил Валахов, вскоре погибли! Даже его собственная жена. Ему перестали заказывать портреты, люди вообще боялись общаться с ним. Он сделался затворником, прислуга и та разбежалась. Валахов долго жил взаперти, совсем один, а потом умер и его даже нашли не сразу. Только с его смертью ничего не кончилось, стало еще хуже. Здесь была детская больница, и дети постоянно умирали!

– Костарь, в больницах такое случается! – Адель попытался произнести эту фразу язвительно, но вышло умоляюще.

«Интересно, сам-то он слышал историю про художника?» – подумала Марго.

– В этой больнице случалось немного чаще! – отрезал Костя. – Дети не просто умирали. Они жаловались, что по ночам здесь бродит призрак. Заходит в палаты, наклоняется над койками и пристально смотрит на спящих. Проснуться и увидеть его бледное лицо с горящими глазами – то еще потрясение, но гораздо страшнее, что по утрам возле некоторых кроватей находили рисунки. Карандашные наброски. Лица, изображенные на них, были искривленные, жуткие, как будто в агонии. Тех детей, которых изобразил призрак, в ближайшие дни находили мертвыми. Морг в подвале всегда был переполнен. – Он помолчал. – Есть и еще одна вещь, связанная с Тихим домом.

– Еще одна? – слабым голосом повторила Марго.

– После революции, до того, как здание отдали детской больнице, здесь были застенки НКВД. В этих самых подвалах, – Костя повел рукой, указывая вниз, – мучили и расстреливали людей. Я где-то читал, что в стенах до сих пор остались кольца, которыми заключенных приковывали…