В самом деле, доехали меньше чем за двадцать минут. И чем больше они приближались к району Чистых прудов, тем больше волновался Олег. «Вот оно, вот… – стучало у него в висках. – Все сходится! Здесь живет владелец книги, сюда пришла Мария… Здесь назначила мне свидание Нина». Вероятно, те же соображения были и у Тамары, но она держалась стойко, и по ее лицу нельзя было заметить никакого волнения.

Машина остановилась в конце длинного, плавной дугой загибающегося к центру переулка. Семен Федорович вышел и пригласил спутников следовать за ним. Миновали подворотню и оказались в замусоренном, тесном дворе. Здесь стояло несколько разномастных домиков, один из которых выглядел настоящим ветераном. Бревенчатый, черный от времени двухэтажный дом, с тусклыми окнами и заколоченными крест-накрест дверями. Он выглядел нежилым, однако Семен Федорович направился именно к нему. Обогнув угол, потянул на себя ручку массивной, обитой дерматином двери. Она открылась – хлипкий замок не был заперт.

И все трое оказались в холодной, нетопленой прихожей. Или вернее сказать – в сенях. Свет слабо проникал сюда из маленького, завешенного линялой тряпицей окошка. Сени, от пола до потолка, были забиты каким-то громоздким хламом. Остро пахло сыростью и мышами. Тамара невольно придвинулась ближе к Олегу, и он ощутил мягкое, горячее касание ее шубы. Нашел в глубине меха тонкие пальцы, и они быстро, тайно ответили ему нервным сухим пожатием.

– Нас ждут, поэтому открыто, – пояснил Семен Федорович, осторожно пробираясь к дальней двери. – Звонка-то нет.

– Я здесь, Сема, здесь, – неожиданно отозвался из глубины дома странный, какой-то невнятный голос. Казалось, заговорила сама избушка – растягивая и пережевывая слова, не делая между ними четкой границы. Дальняя дверь отворилась, и возникшая в проеме фигура приветливо поманила гостей войти.

Еще одни сени – крохотные, устланные рваным линолеумом, явно добытым на помойке. В углу – кованая чугунная вешалка, несколько огромных стеклянных бутылей и угрожающе накренившийся, хилый табурет. Пол ощутимо уходил под уклон – казалось, визитеры начинают спускаться в сырую вязкую темноту. Но тут вспыхнул свет, и они оказались в маленькой душной комнатке.

Олег не знал, куда смотреть – у него разбегались глаза, такое он видел впервые. И никогда бы не поверил, что подобный особнячок может уцелеть в самом центре Москвы, где земля на вес золота, а печное отопление приказало долго жить.

Треть комнаты занимал кафельный бок огромной печки. От него так и веяло стужей – Олег ненароком задел его плечом. Жарко в комнатке было оттого, что в розетки были воткнуты шнуры от двух мощных обогревателей. Он взглянул на Тамару – у нее разгорелось лицо, она торопливо расстегивала шубу.

Комнатка была крохотной, не больше десяти метров общей площадью. Но потолок оказался высоким, да еще украшенным лепниной. Все стены были сплошь увешаны картинами – как успел заметить Олег, довольно посредственными и явно современными. В основном это были пейзажи, да еще встретилось два-три натюрморта. Из прочей обстановки присутствовал низенький столик с гнутыми ножками и такое же приземистое, превосходно сохранившееся креслице. Обе вещи – явно из прошлого столетия, а может быть, из этого самого особнячка. И конечно, в комнате наличествовал сам хозяин.