– Положительно, Два-один, Два-два уже поднимается. Мы спустим вам лестницу, поспешите!

Подполковник Тихонов ждал у бронемашины – единственной, которая еще оставалась у здания. Их было восемь человек – две группы, та, что поднялась вверх сейчас, и та, что прикрывала их отход. Остальные уже отошли.

– Что произошло?

– Долго объяснять, поехали.

Тихонов дождался их, не смог бросить, остался до самого конца, даже рискуя собственной жизнью. Он отпустил даже водителя машины, не заставляя его рисковать жизнью своей.

Машина приняла с места, резко развернулась, так что в кузове всех бросило на борт, пристегнуться никто не успел. Трехсотсильный дизель с тягой, словно у легкого локомотива, уверенно начал разгонять машину. Дорога летела под колеса, проклятая башня оставалась позади, уходя в ночь, в темноту, в безвестность.

Несколько километров сумасшедшей гонки все молчали. Дорога шла к автостраде, из пустыни к нагорью, к жизни. Проскочили место подрыва – там подполковник бросил машину с трассы, тряхнуло так, что чуть не повылетали зубы, а кое-кто ударился головой о броню потолка. Машина чуть не застряла, но выехала, объехала место подрыва, отмеченное лежащими на боку грузовиками и воронкой, поехала дальше. Пролетели капитальный бетонный мост через Карахчай, дальше уже шла орошаемая территория – бетонные желоба и пожелтевшая под солнцем зелень. Здесь, на этой земле, в этом году не будет урожая…

Дорога была перекрыта отведенной бронетехникой, там же в ряд стояли несколько машин. Подполковник едва успел затормозить…

– Ну и?

– Господин генерал?

– Какого черта мы сюда приехали?

Генерал переводил взгляд то с заложницы – странной, надо сказать, заложницы – на своего подчиненного. Угроза атомного взрыва – слова, на которые сейчас реагировали сразу, и очень серьезно, ведь с тех пор прошло меньше месяца. Но взрыва не было, и генерал был зол. Очень зол, так зол, как, наверное, никогда в жизни не был зол. Идиотом-то выставили его.

– Они покинули комплекс. Взяли самолет и улетели.

– Самолет? Какой самолет?

– Мы нашли следы в ангаре, там стоял самолет, предположительно – «Летучая мышь». Все это – кассета, пленный – им нужно было потянуть время. Вот и все.

– Следы в ангаре? Вы в своем уме?

– Там никого не было. Внизу вообще никого не было, мы всех положили вверху. Самый лучший способ замести следы, это…

– Да я вас… – перебил генерал.

Ощутимо дрогнула земля под ногами – каждому, кто был на полигонах, это знакомо.

– Не смотреть! Не смотреть на взрыв! Приготовиться к прохождению ударной волны!

В десяти километрах от них вспышка озарила горизонт, разгоняя ночную тьму. Екатеринбург-1000, чужой город на чужой земле, начал медленно оседать, все здания разом. Этот город был чужд этой земле – и она поглотила его.

Навсегда.

18 ноября 2002 года

Берлин, Тиргартен-парк

Никак не могу привыкнуть…

Проклятая палка, так ее мать – она постоянно занимает руку, в то время, как я привык, чтобы обе руки постоянно были свободными. А эта дрянь, пусть и сделана из какого-то там африканского черного дерева, даже с какой-то мордой собачьей из золота, все равно весит аж килограмм. Потаскайте такую – не обрадуетесь…