По-моему, эту фразу она произнесла первый раз. Вытащив из кармана фото Риты, я сунул его Жене под нос.

— Вам знакомо это лицо?

— А че?

— Так знакомо или нет?

— Ну че?

— Послушайте, ответьте нормально. Знаете девушку, изображенную на фотографии?

— Ясное дело.

— Да или нет?! — вскипел я.

— А че?

Впервые за долгие годы мне захотелось стукнуть по голове представительницу прекрасного пола. Последний раз подобное желание возникло у меня в первом классе, когда противная соседка по парте отняла у меня ластик, украшенный переводной картинкой. Помнится, я дал ей по макушке учебником, за что был сурово наказан отцом.

— Запомни, Иван, — произнес папенька, лишая меня пирожных, — женщин нельзя никогда бить, ни в коем случае.

В дальнейшем я всегда придерживался этой точки зрения. И вот, пожалуйста, сейчас руки просто чешутся.

— А че? — повторила Женя.

— Ниче, — рявкнул я, — милиция, отвечать быстро, смотреть в лицо, а то арестую!

Однако моя злобная фраза не произвела никакого впечатления на Нестерову. Та прищурила слишком густо намазанные глазки и протянула:

— Ну, блин, и тарарам.

Я ощутил полнейшее бессилие. Способны ли договориться собака с кошкой, даже если обе проявляют редкостное дружелюбие при встрече? Одна станет лаять, другая мяукать. Евгения не воспринимает нормальную человеческую речь. Сейчас вообще очень странно разговаривают, именно поэтому я не люблю смотреть телевизор, просто никогда не понимаю, что же хотел сказать ведущий?

Пару недель тому назад к маменьке в салон на очередной журфикс забрел Леня Черепанов, журналист из газеты, он смешил присутствующих детскими стишками, переделанными на современный лад. Всем известное, каноническое стихотворение про Таню, которая рыдает, глядя на плавающий в реке мяч, ну помните…

Так вот, эти строки в вольном переложении Лени звучали следующим образом:

Вот Леня бы договорился с Евгенией мигом, он умеет болтать на современном суахили. Хотя…

Внезапно я рассердился на себя. Неужели у меня самого не получится? В конце концов, во мне ровно половина от Николетты, и я ей никогда не разрешал поднимать голову, а если попробовать? Должны же у меня присутствовать актерские задатки? Вспомнив Черепанова, я скривил рот набок, шмыгнул носом и, противно акая, протянул:

— Ты это, типа, заканчивай ваньку валять. Знакома с девкой или нет? Давай, выкладывай живо, а то ведь и в глаз получить можешь.

— Так я знаю, — ответила Женя, услыхавшая родные звуки, — это Катька Кисина.

— Кто? — изумился я.

— А че?

— Ниче! Катя Кисина? Ничего не путаешь?

— Не.

— Где живет?

— Кто?

— Катя, — стараясь сохранить спокойствие, повторил я.

— Ну хрен ее знает.

Чувствуя, что сейчас потеряю контроль над собой, я рявкнул:

— Блин, живо говори, откуда знаешь девчонку?

— Че орешь-то? — весьма мирно ответила Нестерова. — Визжишь, как потерпевший. Давай подымим спокойно. Ща расскажу, ничего тут и нет.