– Об отце его, ироде проклятом. Это ведь он тех девочек убивал, а Данила, он и мухи не обидит.

– Алла Васильевна, возьмите себя в руки и расскажите нам все по порядку.

– Я все расскажу, все, только вы уж Данилу отпустите. Не виноват он.

Аня налила старухе стакан воды, поставила на стол перед ней. Та сделала несколько глотков и, казалось, немного успокоилась. Женщина была очень старой, лет около 80. Худая, даже костлявая, с кожей сморщенной, будто изюм. Седые волосы с кое-где мелькавшими рыжиной прядями были убраны в тугой пучок на затылке, выцветшие старческие глаза смотрели на следователя затравленно, как будто она боялась каждого движения, каждого шороха.

– Итак, назовите своё полное имя и год рождения, – попросил Тамерлан, когда женщина окончательно успокоилась и перестала истерически всхлипывать.

– Алла Васильевна Селиверстова я, 1940 года рождения, а Данила – мой внук, от сынка моего проклятого…

– А как зовут вашего сына?

Женя медленно приходила в себя. Она приоткрыла глаза и увидела, что находится в каком-то странном помещении круглой формы. Окон не было, в каменных стенах выбиты ниши, в которых повсюду стояли зажженные свечи. Нестерпимо пахло расплавленным воском и чем-то ещё, чем обычно пахло в церквях. Ладаном? Посреди комнаты стоял обычный деревянный стол, а у противоположной стены – кровать. Женя попыталась пошевелиться, но не смогла этого сделать. Она осмотрела себя и поняла, что сидит на стуле с привязанными за спинкой руками. Рот заклеен скотчем. У неё ужасно болела разбитая от пощёчины губа. Голова тоже раскалывалась от той гадости, которой он изрядно полил носовой платок и сунул ей в лицо, чтобы она отключилась. Женя ещё раз попробовала пошевелить затёкшими руками и тут услышала слабый скрип открываемой за ее спиной двери.

Он встал перед ней и улыбнулся:

– А, очнулась.

Женя попыталась что-то сказать, но раздалось лишь мычание – скотч на лице не давал возможности произнести ни одного членораздельного звука. Он заметил это и подошёл к ней вплотную.

– Хочешь поговорить? Почему бы и нет, – он согнулся, чтобы заглянуть Жене в глаза. – Только не ори. Я не выношу крика.

Он отклеил скотч, и Женя наконец-то смогла откашляться. Горло саднило.

– Вот наконец-то и состоялось наше свидание, Женечка. Я так долго его ждал, ты себе и представить не можешь. Теперь-то нам уж точно никто не помешает.

– Так значит это ты? Всех этих девушек убил ты?

– А кто же ещё? – он злорадно засмеялся.

– Но зачем же тогда Данила признался…

Женя все ещё ничего не понимала.

– Данила! Данила – идиот! Идиот, который готов сделать все, что ему скажут. Жаль, конечно, что он так быстро раскололся. У меня ведь были грандиознейшие планы, а теперь придётся заканчивать. Но ты-то от меня никуда не делась, – он снова подошёл к ней вплотную и погладил по голове.

Женю передернуло от отвращения. Господи, лучше бы ее убила тогда та девица на остановке, чем оказаться в его руках.

– Почему… почему Данила покрывал тебя? – Жене хотелось перед смертью узнать хотя бы эту часть правды.

– Данила – мой сын, Женечка. В нашей семье так уж заведено: дети слушают своих родителей…