— Ну…
— Эх, соня-засоня! Мультик помнишь, «Паровозик из Ромашкова»? Что он там говорил? Если опоздаешь на рассвет…
— С рассветом, кажется. Он сказал: «Если опоздаешь с рассветом, то опоздаешь на всю жизнь».
— Неважно. Главное, мы с гобой все-таки не опоздали.
— Не опоздали… Только все равно поздно.
— Почему?
— Просто подумалось: неужели нужно было под землю себя загонять, чтоб оценить все это?
— О, да ты у меня философ! Только мы-то с тобой вроде как тут ни при чем…
— Вроде как…
— Ладно, Сенека, смотри вниз, во-он туда. Сейчас как раз хорошо видно. Видишь, это Волга, у нее вода прозрачная и темнее. А вот Ока, вода мутная. Получается, что две реки в одном русле. Такого больше нигде не увидишь!
— Точно-точно. Не увидишь…
Зрелище завораживало. Вроде и ничего такого, просто вода разного цвета. Но… В общем, Маша вдруг ощутила, что она тоже ходила бы сюда каждый день. Если бы могла…
— Машка, не иронизируй! Я знаю, что ты подумала… Ты не понимаешь, почвы здесь разные, вот и цвет разный! Ока-то по известнякам течет. И обе реки большие! Одинаково большие!
— Ладно, ладно. Больше не буду!
Женщина засмеялась: это ли грозный разведчик? Заводится с полуоборота. Смешной…
— Скажи, а тут опасно?
— Не знаю. По мне — так нет. Особенно летом. В лесу — еще куда ни шло, там все-таки звери. А в городе? Нет, встречаются, конечно. Так это надо быть глупее паровоза, чтоб против человека с оружием… Хотя, как ни крути, а хозяева-то здесь теперь они…
— А люди? Как думаешь, выжил кто на поверхности?
— Не встречал.
Илья замолчал. Его самого занимал этот вопрос. Очень хотелось, чтоб жизнь сохранилась где-то еще. Наверняка же сохранилась! Только вот не встречал он никого… Может, правда, и к лучшему…
— Не встречал, — повторил он. — Возможно, что и жив до сих пор из-за этого.
— Почему? — вскинула голову жена.
— Понимаешь, зверь — он что? У него инстинкт. Убивает, если есть хочет, или защищает: себя, самку, детеныша, территорию. А человек — еще и просто так, из любви к искусству.
— Почему сразу «убивать»? Может, они вполне мирные.
— Может. Может, и мирные…
— А вопрос можно?
— Валяй!
Что за вопрос, интересно, такой? А неважно! Сегодня ей все можно. Можно гулять без противогазов, можно подсмеиваться над ним, можно сердиться на него и обижаться на пустом месте.
— Ты никогда не рассказывал… На тебя нападали… незнакомые звери?
— Конечно. Все незнакомые были. Я с ними на брудершафт не пил, они мне визитных карточек не оставляли. Даже имен друг у друга мы не спрашивали!
Зуев, естественно, прекрасно понял, что имеет в виду жена: байки про ужасных монстров сочинялись самими разведчиками «для поддержания тонуса» и имели успех почище сказок братьев Гримм.
— Я серьезно.
— И я серьезно, — он засмеялся. — «Там, на неведомых дорожках следы невиданных зверей. Избушка там на курьих ножках стоит без окон, без дверей…» Успокойся, нет здесь неведомых зверей. Обычные — да, бывало. Только я для бифштекса совсем не гожусь. И невкусный, и сам кого хочешь проглочу! Ам-ам!
— Хабалка! — Маша ткнула его кулачком в бок.
— Ага. А еще балбес.
Оба засмеялись.