– Сматывай!

– У меня пальцы свело!

– Тогда отдохни... но не опускай конец удочки. Опершись о планширь, Юстин левой рукой поднял удочку вверх и стал сжимать и разжимать пальцы правой.

– Что это?

– Барракуда. Фунтов на пятнадцать-двадцать. Удочка напряглась, и Юстин качнулся вперед. Рыба уплывала, разматывая леску с катушки.

– Пусть сматывает, – сказал Мейнард. – Когда она повернет, мотай как можно быстрее.

Юстин с трудом удерживал удочку. Его сведенные судорогой пальцы съезжали с рукоятки.

– Возьми ты!

– Ну уж нет! Это твоя рыба! Ты прекрасно ее ведешь. Только не давай слабины.

– Я не могу!

– Нет, можешь!

– Она сорвется.

– Может быть.

Конец удочки прыгнул вверх, леска провисла.

Юстин сказал:

– Я ж тебе говорил.

– Сматывай, черт побери! Она не сорвалась!

Юстин стал лихорадочно мотать, и леска натянулась. Мейнард, перегнувшись, посмотрел за корму.

– Она подходит к лодке. Полегче... полегче. – Из воды появился проволочный вожак. Мейнард схватил его и перебросил через транец на палубу. – Вот тебе прекрасная рыбина, – он обернулся к Юстину. – Это ты здорово!

Юстин ликовал.

– Посмотри на ее зубы!

Мейнард достал плоскогубцы из отделения под рулевой консолью и вытащил крючок из пасти барракуды.

– Это ты здорово! – повторил он.

– Из нее можно сделать чучело?

– Хочешь подарить своему учителю музыки?

– Маме. Она же ничему не поверит. Они вместе рассмеялись.

Мейнард повернул на восток и проплыл назад, к мысу, затем снова взял на запад. Они следовали за стаей кормящихся морских птиц, но больших рыб, которые выгоняли мелочь для наживок наверх, не интересовали блестящие стальные блесны, тащившиеся за “Мако”. Появился бурый дельфин и стал кувыркаться в кильватерной волне судна. На поверхность выскочила небольшая акула, затем, услышав звук приближавшегося мотора, вильнула хвостом и исчезла.

В час дня Мейнард связался по радио с Виндзором. Он доложил об улове Юстина и пообещал вернуться в течение часа.

– Я хочу есть, – сказал Юстин.

– Я тоже.

– И пить. Мейнард кивнул.

– К черту это дело, давай возвращаться. Может быть, телефон починили.

Пока Юстин сматывал удочки, Мейнард оглядел море. Впереди, к западу, ему вдруг попалась на глаза небольшая коричневая точка, низко державшаяся на воде. Он проверил, закреплены ли удочки, завел мотор и направил судно на запад.

– Я думал, мы возвращаемся, – заметил Юстин.

– Да. Через минуту. – Мейнард указал на точку.

– Что это такое?

– Не знаю. Черепаха, может быть, или акула. Мы посмотрим.

– Зачем?

– Просто так... – Мейнард улыбнулся. – По Восемьдесят девятой улице ты можешь ходить целыми днями, а то и неделями, и не увидишь ни одной акулы. Согласись, что это так.

Точка быстро обретала форму.

– Это лодка, – сказал Юстин.

– Больше похоже на каноэ.

– Как она сюда попала?

– Приплыла, должно быть, оттуда... с Уэст-Кайкоса. – Мейнард махнул рукой в сторону серой массы, видневшейся на западном горизонте.

Лодка оказалась выдолбленным стволом дерева, суженным с обоих концов. Мейнард сделал круг, осматривая ее. Она была пустой, если не считать одного грубо вытесанного весла.

– Смотри! – сказал Юстин. – Вон там. Мейнард скосил глаза. Солнце стояло высоко, так что поверхность воды сверкала, зеркально отражая его сияние.