– Что ты там увидел?

– Кто-то плывет.

– Ясно, – Мейнард все еще был ослеплен блистающей завесой солнечного света. – Наверняка плавучее бревно.

– Бревно не машет руками.

Мейнард сел на корточки под навесом, рядом с Юстином, и прикрыл глаза от солнца. Он увидел крошечный силуэт, машущую руку.

– Черт бы меня побрал! Должно быть, свалилась за борт. Это была молодая девушка, державшаяся на воде с помощью оранжевого спасательного жилета на капоке, растительном пухе. Она махала рукой, но то, как она махала, показалось Мейнарду странным: в ее взмахах не было лихорадочности, не было отчаяния. Ее рука двигалась туда-сюда, как метроном. И она не вопила, не кричала, и не говорила ни слова, даже когда они приблизились.

Мейнард поставил ручку управления в нейтральное положение, позволив судну подплыть к девушке.

– Вы не ранены? – крикнул он. Она ничего не ответила, но качнула головой: нет. Он выключил двигатель, чтобы не зацепить ее случайно винтом. Встал на колени на корме и, когда лодка приблизилась к девушке, протянул ей руку.

– Я рад, что мы оказались поблизости. Вы могли бы тут плавать целую неделю, и никого не встретить. – Его пальцы коснулись ее запястья. На вид ей было лет двенадцать-тринадцать, белая кожа, светлые волосы.

– Как вы проплыли такое расстояние?

Он схватил ее за запястье, оперся о транец и потянул. Что-то было не так: она была слишком тяжелой. В глазах ее застыл панический ужас.

– Что за...?

Она была буквально отдернута назад, и он тщетно тянулся к ней рукой. Он заметил резиновую трубку, торчавшую у нее из платья за головой.

Раздался всплеск, вода взбурлила, что-то пронеслось мимо его лица. Он упал назад – в то время как топор вонзился в палубу.

Мейнард отполз с кормы и встал на ноги. Девушка исчезла, и теперь на палубе на корточках стоял мужчина, стараясь отдышаться, и вода текла у него изо рта и носа. Его длинные волосы прилипли к голове и плечам. Обрывки водорослей свисали с бороды. Рубашка его была рваной и заляпанной, брюки превратились в лохмотья.

Подняв топор над головой, не отводя глаз от Мейнарда, мужчина протянул руку назад и нагнулся. Он втянул на палубу мальчика – темнокожего, худого, с черными быстрыми глазами.

Мужчина вручил мальчику топор.

– Теперь, парень, – он указал пальцем на Мейнарда, – разделайся с ним!

– Юстин? – Мейнард повернул голову. Юстин съежился за рулевой консолью. – Оставайся там! Мальчик неловко держал топор. – Разделайся с ним, я сказал! – завопил мужчина.

Мальчик не двинулся с места.

Мужчина вытянул из-за пояса тонкий обоюдоострый кинжал. Он ткнул им мальчика под ухо, появилась кровь.

– Ты, португальский ублюдок! Делай то, чему тебя учили!

Мейнард сунул руку под рубашку, достал пистолет. Он дослал патрон и направил пистолет на мужчину.

– Брось это, – пистолет дрожал в его руке. Никогда еще не направлял он заряженное оружие на человека. Все в нем – его воспитание, его тренировка, его опыт – протестовало против этого. “Если ты направляешь пистолет на другого человека, – говорил его отец, – то лучше пожелай смерти мне”.

Он подставил левую руку под правую, выравнивая пистолет.