В двух комнатах, которые предоставлены в распоряжение Центрального актива в 13-м лагере, сидят еще два австрийских активиста и один венгр, который слишком честолюбив, чтобы быть еще и умным.

Так Центральный актив начинает работать. Последние известия и информационные бюллетени рассылаются по лагерям.

Центральная стенгазета пересылается из лагеря в лагерь.

Пропагандисты готовят рефераты, а затем, прихватив с собой свои рукописи, направляются в лагеря, где выступают перед пленными.

Через несколько месяцев каждый из нас обзаводится пропуском, с которым он может беспрепятственно ходить из лагеря в лагерь, чтобы выполнять свою работу и съедать порцию супа. Последнее, конечно, только в том случае, если его приглашают к столу. Это как везде в мире.

И работа кипит, успехи чередуются с неудачами. Обещаний дается много, дел выполняется мало.

Так, например, 1 мая, через два года после окончания войны, мы выступаем на собрании перед военнопленными:

— Начиная с этого дня в первую очередь на родину поедут лучшие рабочие и самые благонадежные антифашисты!

Вы скажете, что ваши начальники уже давным-давно обещают вам это. Вполне возможно. Но на этот раз это официальное решение компетентных советских органов: лучшие рабочие, как и самые благонадежные антифашисты, поедут домой в первую очередь!

Трудовые достижения в антифашистском трудовом соревновании достигают невиданных прежде высот! Кто-то вырабатывает восемьсот процентов сверх нормы. Но и остальные добиваются огромных успехов. Гораздо больших, чем русские рабочие. Если бы они в знак благодарности отпустили домой по крайней мере хотя бы одного из этих тысяч добросовестных тружеников, как было обещано с высокой трибуны!

Но нет! Нужно зарабатывать рубли! (Нужно было хотя бы частично компенсировать трудом пленных немцев тот ущерб, который они нанесли, когда с оружием в руках разрушали и убивали. Рабочих рук в послевоенную пятилетку катастрофически не хватало. — Ред.) Какая же это вопиющая политическая близорукость!

Мы в Центральном активе часто убеждались в этом. Но не только мы ворчали по этому поводу и в официальных докладах постоянно возвращались к этой мысли.

Все это приводит в отчаяние.

То, что мы сами не получаем летнее обмундирование, как было обещано еще в январе, нас особенно не беспокоит. В конце концов, большинство из нас экипировано для местных условий просто замечательно: сшитые на заказ пиджаки, брюки, сапоги и даже головные уборы. У каждого из нас имеется несколько комплектов собственного белья. Но если мы не позаботимся о себе сами — по-буржуйски, через свои связи, — то не получим ничего.

Еще одну трудность представляет следующее противоречие: немецкие военнопленные должны познакомиться с прогрессивным Советским Союзом, чтобы после своего возвращения в Германию не попасть в сети врагов Советского Союза. Итак, они должны познакомиться! Но ведь существует распоряжение, в котором ясно говорится, что ни один военнопленный не должен вступать в более тесный контакт с местным населением, чем это необходимо для исполнения своих трудовых обязанностей.