— Да у меня тут можно с пола есть!

Все это совершенно верно. Но для меня эта работа слишком тяжела. Я стою на коленях на горячей металлической обшивке котлов, и пот льет с меня ручьями. Резиновой шваброй я прохожусь по светлому полу. Мои руки уже виснут как плети и совсем не держат швабру! Сейчас я скажу им, что завтра не смогу прийти. Это не имеет никакого смысла.

Я не чувствую никакого вкуса, когда вечером в посудомоечном отделении кухни нас кормят. Мы, новенькие, сегодня совершенно выбились из сил. Двенадцать часов вкалывать в наполненном кухонным чадом помещении, да это и для здорового человека далеко не мелочь. Не говоря уж о комиссованных!

— Если вы не будете есть, то вините в этом только себя! — говорит Кристиан, прообраз типичного повара. У него уже даже глаз не видно, так они заплыли жиром. — Что вы хотите, супа или каши? — покровительственным тоном спрашивает он нас, так как несет ответственность за питание обслуживающего персонала кухни.

«Что за вопрос! — думаем мы своим умом комиссованных доходяг. — Конечно, каши!» И мы набрасываемся на молочную овсяную кашу, точно так же как ребенок, получивший от своей мамочки разрешение, набрасывается на мармелад.

— Хотите еще добавки? Каши всем хватит!

— Да, пожалуйста, если нам можно!

Мы едим только кашу. К водянистой похлебке мы даже не притрагиваемся.

Мы уже проглотили в пять раз больше того, что положено обычному пленному, но все никак не можем остановиться.

— Не ешьте сразу так много! Иначе вас пронесет! — говорит Кристиан. — Мне не жалко каши, но будьте осторожны!

Подумаешь, понос — это ерунда, ведь мы столько дней голодали. Кто знает, не вылетим ли мы уже завтра с кухни.

Мы получаем и намного больше хлеба, чем обычно. Хотя это и не положено. Но хлеборезка находится рядом с кухней. Хлеборезы получают больше еды. Вот мы и получаем от них почти килограмм хлеба, каждый из работников кухни. Может быть, мне стоит отказаться и не брать этот хлеб? Но этим я обижу Кристиана, да и остальные тоже подумают: «Почему он не берет? Наверняка он собирается донести на нас!» Я дам кусок хлеба Бернду! Я уже заранее радуюсь этому. Вот Бернд удивится, когда узнает, что я работаю на кухне.

И когда я представляю себе его лицо с темно-карими глазами, то впервые радуюсь тому, что работаю на кухне.

Но в этот момент Кристиан, которого я недавно видел в корпусе, где лежит Бернд, обращается ко мне:

— Ты часто навещаешь Бернда?

— Да, мы знакомы по работе в лесной бригаде.

— Ну, в таком случае позаботься о нем. Дай ему хлеба из своей пайки!

Надо же было этой жирной бочке испортить мне радость от предвкушения встречи с Берндом. Конечно, я дам Бернду хлеба.

Неужели прошло всего лишь двенадцать часов с тех пор, как сегодня утром я впервые пришел на работу на кухню? Они показались мне вечностью!

Вместе с другими новичками я иду из кухни к себе в корпус. Сегодня 10 мая. Ровно год тому назад произошла капитуляция. А кажется, что это было так давно!

Сейчас почти девять часов вечера. Весеннее небо порозовело. Скоро в эти места придет настоящая весна. Я полной грудью вдыхаю весенний воздух и, шаркая своими деревянными башмаками, медленно бреду вместе с остальными по дороге от кухни к лагерю.