– Вот и я о том же, – с тревогой замечала мама Оля. – Какая-то это слишком большая свобода от правил и условностей. Пугающая.
Ольга Ивановна ко всем своим талантам имела и базовое образование по детской психологии, поскольку уже много лет вела группы деток от пяти-шести лет и являлась одним из профессионалов высокого уровня.
Вот и беспокоилась о дочке-внучке, понимая всю нестандартность этого ребенка. Которая, кстати, подтвердилась со всей очевидностью, когда Асю попытались направить в спорт, разумеется, начав с художественной гимнастики. Ну, а с чего еще, в самом-то деле.
– Не пошло? – улыбался Ярославцев, с наслаждением слушая живой, полный эмоций, тонкой иронии и юмора рассказ Аси.
– Не совсем. Оно-то как раз пошло и даже весьма успешно, но, как выяснилось, я могла заниматься только тем, что меня по-настоящему увлекало, цепляло всерьез, что было интересно, и только при таких условиях во мне просыпалась упертость характера, воля и хотелось освоить это дело до всех тонкостей и нюансов. И напрочь отсутствовало тщеславие, которое бы будило в ребенке естественное для человека желание стать лучшим, соревноваться и побеждать. Что-то со мной было определенно не так – освоить дело, изучить досконально, до полного совершенства, чтобы владеть, как говорится, «на кончиках пальцев», это да, упрусь и буду только этим и заниматься и об этом думать, а вот соревноваться, чтобы взгромоздиться на пьедестал, – это нет, не интересно. – Она усмехнулась. – Выяснилось, что во мне нет достаточной воинственности, чтобы вызвать интерес к боевым видам спорта, и должного тщеславия, чтобы заниматься гимнастикой. Мамуля так и говорила всегда: «Данные великолепные: гибкость потрясающая, выворотность, пластика, конституция, все для чемпионки, и характер нужный, если во что упрется – сделает непременно. А амбиции, стремление к победе, цели стать первой, стать чемпионкой отсутствуют напрочь. – И вздыхала тяжко: – Ну что за ребенок».
– Замечательный, – улыбался Асе Василий. – Уверен, ты была потрясающе симпатичной девочкой, да еще с таким характером, – он усмехнулся. – Наверное, мама ужасно расстраивалась, что ты не пошла в гимнастику.
– Расстраивалась, – подтвердила Ася. – Да и папуля печалился и все вздыхал, глядя на меня безнадежным взглядом, надеялся сделать из доченьки бойца, но что тут поделаешь – девочка сказала «нет». Ну вот не уперлась мне эта гимнастика и борьба! К тому же я откровенно недоумевала, зачем постоянно выносить боль, травмы, заниматься до звезд перед глазами и обмороков, терпеть огромные ограничения и жесткую дисциплину, чтобы когда-то там, в неизвестном далеком будущем, возможно, стать чемпионкой. Ну, а коли нет, не станешь? Что тогда? Ведь девчонки приходят в гимнастику в пять-шесть-семь лет, в зависимости от конституции, и это адская жизнь, по-настоящему адская, чтобы чего-то достичь, требуется жить на износ, до постоянной крови. Они ничего другого не умеют и заточены только на эту цель, на победу. А бывает так, что в подростковом возрасте начинают нежданно вылезать какие-то предательские гены, дремавшие где-то там от прабабушек, и гибкая, тоненькая девочка вдруг «расползается» в кости. А травмы бесконечные, дисциплина, как в казарме, ограничения в еде годами, и вдруг ничего не получится. Всё? Трагедия всей жизни? Надеть простыню и ползти на кладбище? Не, страсти такие ради победы над всеми, это не про меня. А вот английским с бабулей я занималась с удовольствием, потому что язык мне как-то естественно дался, словно я его услышала и сразу запомнила, к тому же мы с ней английские сказки читали.