— В той жизни мне генерал Каппель «Егория» дал, адмирал Колчак уже третью степень пожаловал. На Тоболе от своих отстал, ранен был. И к красным угодил, пришлось служить. За войну с поляками «Знамя» получил из рук Тухачевского, «Звездочку» от Блюхера за КВЖД. Вторую от Ворошилова за финскую. И подполковника, на танковый полк поставили. Вот так и служил под чужой личиной, а они всю мою родню в лагерную пыль стерли, — Фомин скрипнул зубами от ненависти, хотя до пережитых им времен было еще далеко, да и состояться эти времена окаянные не могли. Хотя кто знает?!

— В сорок первом году сбег, не захотел за коммуняк воевать. Служил сержантом в РОНА на «Т-34», наводчиком. В последнем бою сжег три танка, и ушли мы все экипажем на болота. Там Поганкин Камень стоит…

Фомин замялся, подбирая слова. Взглянул на Шмайсера, а тот одобрительно кивнул.

— Мой род хранителями там был, век за веком, то капище языческое древнее. Так вот, кровь мы там мою пролили и…

— Врата отворились, и вы попали с сорок третьего в восемнадцатый, в Пермь, где спасли от смерти великого князя Михаила, которого должны были убить и сжечь в печи Мотовилихинского завода, — Ермаков говорил жестким голосом, заканчивая за Фомина.

— Ты знаешь про врата?

— Знал бы ты, сколько литературы и разных фильмов проглядел за год! Голова распухнет, такое творят. Думал, сказки, но видно в них…

— Намек, и добрым молодцам урок?!

— Оно так, я согласен. Тогда я за тебя продолжу, а ты поправь, если ошибусь где-то. В Перми вы местным чекистам бойню устроили, здание взорвали, а из ДШК пароходы перетопили на Каме. Потом участвовали в Ижевском восстании, сколотили лучшую дивизию. Пытались предостеречь Колчака, но он не внял вашей просьбе. Месяц назад меня удивили некоторые несовпадения истории — Келлера не убили в Киеве, Миллер эвакуировался на Мурман, и главное — император жив и здоров! Не удивляйся, КРО умеет работать и многих пермяков с ижевцами опросили. А я выводы сделал.

— Все верно, Костя, ты умеешь работать, — Фомин только улыбнулся.

— А ты у кого служил — Канарис, Штудент или Скорцени? — Ермаков посмотрел на Шмайсера, но тот улыбнулся в ответ.

— Ты удивишься, но на Берию! ОСНАЗ НКВД, старший лейтенант госбезопасности. Отмечен «Лениным» и «Звездочкой». А также обласкан Канарисом — Железными крестами обоих классов. Агент «на вырост», папашка в Коминтерне сейчас трудится, обер-лейтенант рейхсвера.

— А «фон» настоящий или «поставленный»?

— Обижаешь меня, самый что ни на есть доподлинный. Андреас Фридрих Вильгельм фон Путт унд Шмайсер. Последнее без кавычек. Мы с одним «с» завсегда жили. Приставлен к РОНА наблюдателем, со всеми судьбу разделил. Четверо нас было, да двое в Перми погибли. И Шмайссер настоящий. И Попович. Нас двое и осталось.

Ермаков усмехнулся — полгода назад он бы этих двоих придушил без сожаления, ибо они ассоциировались у него с предателями. Власовцы. А теперь многое изменилось в его душе, он осознал, что самыми страшными предателями и погубителями России были большевики, коммунисты. Ибо готовы были положить миллионы людей за свою безумную идею. Разорили страну, морили голодом, лгали, давили. И что получили в итоге?!