– Он живой. Я вот-вот закончу этот пируэт.

– Великолепно, Аштон. Просто дух захватывает. Ты сделал из меня красавицу.

– Я пишу то, что вижу. Я видел тебя такой почти с самого начала. Что видишь ты?

– Радость. Сексуальность. И восторг от собственной сексуальности. Свобода и сила. Она счастлива. Уверена в себе. Знает, кто она такая и чего хочет. А в ее хрустальном шаре – все, что может сбыться.

– Чего она хочет?

– Это твоя картина, Аш.

– Это ты, – поправил он. – Твое лицо… твои глаза, твои губы. Цыганка – это история. Декорация. Костюм. Она танцует у огня, и мужчины наблюдают за ней. Хотят ее. Хотят этой радости, красоты, силы, пусть всего на одну ночь. Но она не смотрит на них, хотя танцует для них. Но не видит. Она не смотрит и на шар, но держит его над головой.

– Потому что знание не сила. Сила – способность выбрать.

– И она смотрит только на одного человека. На единственный выбор. Твое лицо, Лайла, твои глаза, твои губы. Любовь горит в них. Она в твоих глазах, в изгибе губ, наклоне головы. Любовь, радость, сила и свобода исходят от них. Я видел это на твоем лице. Любовь ко мне.

Он повернул ее.

– Я знаю, что такое увлечение, похоть, флирт, расчет. Я видел все это в жизни своих родителей. И знаю, что такое любовь. Думаешь, я откажусь от нее, позволю тебе скрыться от нее, потому что ты – не кто иная, как трусиха, и боишься всех «что, если»?

– Не знаю, что делать насчет этого, с этим, ради этого. Ради тебя.

– Сообрази, что делать.

Он поднял ее на носочки. И завладел губами в долгом, жгучем поцелуе, напоминавшем о кострах и лунных ночах.

Он провел ладонями от ее бедер к плечам.

– Ты здорово умеешь соображать, что к чему.

– Это не сломанный тостер.

Он улыбнулся, услышав свой аргумент.

– Я люблю тебя. Будь у тебя дюжина братьев и сестер, поняла бы, насколько легче сказать это и чувствовать при всех возможных обстоятельствах. Но это ты и я. Это ты, – сказал он, повернув ее лицо к картине. – Ты сообразишь.

Он коснулся губами ее волос надо лбом.

– Пойду за ужином. Что-то захотелось китайской кухни.

Она оглянулась и послала ему сухой, как мартини, взгляд.

– В самом деле?

– Именно. Забегу в пекарню, посмотрю, там ли Люк. В любом случае куплю тебе корзиночку.

Не дождавшись ответа, он сжал ее плечо.

– Хочешь пойти со мной? Выйти прогуляться?

– Это было бы здорово, но думаю, мне пора поразмыслить, что и как. А может, заодно и поработать.

– Достаточно справедливо.

Он пошел к выходу.

– Я просил Файн позвонить в любое время, как только обоих арестуют. Потом ты сможешь поспать.

Он хорошо изучил ее. И за это она должна быть благодарной.

– Когда она позвонит, когда их арестуют, приготовься к бешеной бурной скачке. Вообрази, что ты неукрощенный жеребец.

– Похоже, мне назначено свидание. Я недолго. Самое большее – час.

Она подошла к двери мастерской, чтобы проводить его взглядом.

Он возьмет ключи, проверит, на месте ли бумажник и телефон. Потом сначала зайдет в пекарню, обо всем расскажет Люку. Позвонит в службу заказа обедов, чтобы они все приготовили заранее, но все же задержится на несколько минут, чтобы поговорить с владельцами и разносчиком, если тот все еще там.