— Этому никогда не бывать, — спокойно ответила, хоть горло казалось слишком пересохшим после действия препарата и вышло хриплое бормотание. — И я здесь лишь для того, чтобы ты услышал это от меня.

— Прости? Ты что-то сказала? — пренебрежительно-участливо переспросил Тюссан.

Прочистив горло без всякого стеснения, села прямее и покачала головой из стороны в сторону, разминая шею.

— Этому никогда не бывать, — повторила громче и отчетливее. — Как и тому, что ты задумал для всех этих несчастных людей. Никакой чертовой колонии с исключительными правами и положением для Модификатов, никакого насильственно полученного потомства, никаких новых поколений, что будут считать тебя миссией и прародителем иной высшей цивилизации. Ни-че-го!

— И позволь узнать, почему же у тебя создалась такая иллюзия? Уж не надеешься ли ты на помощь своих туземных дружков?

Капитан подошел ко мне неторопливо, явно давая прочувствовать театральный эффект неизбежности его приближения, и, как когда-то давно, навис, наклонившись к лицу и схватившись руками за подлокотники кресла, чтобы усилить впечатление попадания в клетку, и меня передернуло от такой его близости, но отнюдь не от ужаса. Все, что я видела перед собой, — физиономию ничтожества, чьи глаза отблескивали настоящим безумием, которое больше не могло спрятаться за маской адекватности.

— Тому, кто твердо уверен, не нужно надеяться, — ответила, не опуская глаз под его расчленяющим взглядом.

— Надо же, видимо, они так качественно тебя трахали, что твой очень умненький мозг окончательно переклинило, — подняв руку, Тюссан уперся пальцем прямо в центр моего лба, вдавливая затылком в спинку кресла. — Сможешь ли ты такая теперь быть мне хоть чем-то полезной?

Никакого шума я не услышала, зато прекрасно почувствовала содрогание пола под ногами, как от начала некой сейсмической активности. Рожер нахмурился, напрягаясь, а я улыбнулась, не скрывая торжества, и дернула головой, освобождаясь от его прикосновения.

— Что тебе стоило понять изначально, это то, что никто во всей Вселенной не обязан быть тебе полезным и у тебя никогда не было права решать судьбы людей, исходя из их практической ценности или унижать и отнимать достоинство и жизни, оправдываясь разницей в происхождении.

— Как забавно слышать такие высокопарные речи от девки, рожденной от не имеющих понятия о морали уродов-ученых, обрекших сотни тысяч на существование недолюдей, потому что это удобно кучке возомнивших себя сверхчеловеками, угробившей изобретения своих родителей, чем лишила всех возможности получать необходимую экстренную помощь, и тем самым продолжившей «славные» фамильные свершения, а под конец настолько сбрендившей, что стала подстилкой грязного дикаря, вместо того, что остаться со своими и работать над облегчением их участи, что тебя якобы так волнует.

— Мои родители были не правы, но я не несу за них ответственности. Уничтожение компенсаторов считала и считаю больше благом, нежели актом чистого разрушения и горжусь этим. «Грязный дикарь» — лучшее, что могло со мной произойти в жизни и как для человека, и как для обычной женщины. И я здесь и сейчас как раз для того, чтобы отменить для всех участь, которая их ожидала в первую очередь по твоей вине и по причине их собственной неспособности противиться этому, — спокойно ответила, наблюдая, как отвратительное пламя неконтролируемой злости разгорается в глазах напротив.