— Никто вас не видел, когда входили в деревню?

— Некому было и видеть — все крестьяне отправились со своими стадами на пастбище, осталось только несколько семейств армян, но и они, как слепые куры, как только смеркается, ложатся спать, боясь выйти из своих лачужек.

— Куда спрятали товары?

— Я сказал уже, в доме Ало. У этого старого волка в доме тысяча закоулков, в одном из них и спрятали добро… сам черт не найдет. Вот я и ключи захватил с собой, — сказал он, вручив беку пару ключей.

— Ну, это хорошо, — заметил бек, — Ало — верный человек, не первый раз он нам помогает.

Потом Крпо начал рассказывать, как они напали на караван, ограбили его и какую проявили отвагу.

— Дай бог тебе здоровья, Крпо, — ответил бек, — я всегда ценил твою смелость. Как только выпроводим этого негодяя (речь шла о мюдире), я разделю награбленное, — и каждый из вас получит заслуженную долю. Крпо поклонился и ничего не ответил.

— Но меня мучит одна мысль, — продолжал бек медленно. — Мне очень неприятно, что это дело случилось во время пребывания здесь этого человека.

— Ты о мюдире говоришь?

— Да, о нем.

— Не велика беда, — сказал Крпо улыбаясь. — Мы проводим мюдира-эфенди с подарками и почестями, чтобы он остался доволен нами. А вслед за ним пошлем двух всадников, которые, не доезжая до Эрзерума, отрежут ему голову и вернутся с нашими подарками. Тогда, конечно, мюдир-эфенди не сможет пойти к вали и рассказать ему то, что здесь видел… Хорошо ли я придумал?

Бек не сразу ответил; он задумался.

— Убийство совершится, конечно, за нашей границей, близ Эрзерума, — прибавил Крпо, — и никто не осмелится подозревать в этом деле нас.

— Не нужно, — ответил бек после минутного раздумья. — Если донесут вали о том, что у нас случилась, я сумею успокоить его другим средством.

В эту минуту Крпо, как бы вспомнив о чем-то, засунул руку за широкую пазуху и вытащил платок, в который была тщательно завернута серебряная шкатулка, украшенная красивыми каменьями; он передал шкатулку беку, сказав:

— Этого я не мог оставить у Ало — вещь маленькая, могла затеряться.

Бек открыл шкатулку, в которой в симметричном порядке были разложены разные женские украшения; кольца, браслеты, ожерелья и прочие золотые вещи с драгоценными каменьями.

— Это принадлежало одному еврею. Он говорил, что вещи были заказаны в Константинополе персидским принцем, который женится этой зимой, — сказал Крпо насмешливо. — Бедняжка невеста! Она лишилась своих украшений. Еврей кричал, пищал, умоляя возвратить ему коробку, но я успокоил его, и он замолк навсегда.

Успокаивать на языке Крпо значило убивать.

— Теперь можешь идти, Крпо, — приказал бек, — поухаживай хорошенько за гостями. Утром подумаем, как нам быть.

Читатель, вероятно, догадался, что Крпо был предводителем разбойничьей шайки, которая и ограбила ночью купцов из каравана. Шайка эта подчинялась Фаттах-беку, за помощью к которому обратились ограбленные купцы.

По уходе Крпо бек долго рассматривал вещи, лежавшие перед ним. Он и сам не понимал, почему эти блестящие камни так заняли его.

«Я пошлю эти драгоценности эрзерумскому вали, лучшего подарка я найти не смогу», — думал он.