На мгновение голова его закружилась, но головокружение тут же прошло, оставив после себя странный осадок. Реальность будто бы подернулась легкой розоватой дымкой. Глеб облизнул губы и снова посмотрел на Евдокию. Внезапно его охватило дикое желание.

Глядя Евдокии в глаза, он усмехнулся.

– Я не понял – а где поцелуй победителю?

Несколько секунд Глеб и Евдокия молча смотрели друг другу в глаза. Потом проповедница улыбнулась и спросила:

– Ты хочешь, чтобы я тебя поцеловала?

– Только если ты сама этого хочешь, – ответил Глеб.

Незаметно для самих себя, они шагнули друг другу навстречу.

– Здесь не самое подходящее место, – проговорила Евдокия, глядя Глебу в глаза.

– Правда? И чем же здесь плохо?

Повинуясь внезапному порыву, Глеб шагнул вперед, схватил Евдокию и стиснул ее в объятьях. Губы их встретились.

Глеб действовал торопливо и неистово, но Евдокия не сопротивлялась. Она тоже торопилась, будто боялась, что наваждение пройдет и она снова побоится сделать то, чего ей так давно и так сильно хотелось.

Оба принялись торопливо срывать с себя одежду, продолжая страстно целоваться. Густые каштановые волосы Евдокии рассыпались по белым обнаженным плечам. Подставив под поцелуи голую грудь, она запрокинула голову и засмеялась. Потом запустила пальцы в волосы Глеба.

Глеб стал осыпать поцелуями ее шею, ключицы и грудь. Потом снова впился поцелуем в ее губы. Его длинные, мягкие волосы упали Евдокии на лицо, и запах этих волос – травяной, дымный запах охотника и лесного жителя – окончательно вскружил Евдокии голову.

– Сделай это! – хрипло выкрикнула она. – Сделай!

Глеб сорвал с себя рубаху, обнажив смуглое, мускулистое тело, испещренное шрамами, и повалил Евдокию на траву, продолжая покрывать поцелуями ее грудь и ключицы.

И вдруг подул сильный порыв ветра. Оба на мгновение замерли, а затем отпрянули друг от друга. Глеб изумленно поднял брови. Евдокия приглушенно вскрикнула, схватила с земли платок и стыдливо прикрыла обнаженные груди.

Несколько секунд они в полной растерянности смотрели друг на друга. И вдруг один из волколаков поднял голову и взглянул на Глеба.

– Первоход! – испуганно вскрикнула Евдокия.

Волколак вскочил на ноги. Глеб выхватил из брошенной кобуры ольстру, отскочил в сторону и нажал на спуск. Волколак пригнулся, и пуля, просвистев над его массивной головой, вонзилась в ствол дерева. Резко выбросив вперед лапу, волколак вышиб из рук Глеба ольстру, сбил его с ног и подмял под себя.

Всадив когти в плечи Глеба, волколак попытался дотянуться зубами до его горла, но Глеб вцепился ему пальцами в шею и отвел от себя голову твари. Мышцы Глеба вздулись от напряжения, на шее проступили жилы, на лбу заблестели бисеринки пота. Морда волколака, до жути похожая на человечье чернокожее лицо, опускалась все ниже, его клыки почти касались щеки Глеба.

– Врешь… – процедил ходок сквозь стиснутые от напряжения зубы. – Не возьмешь…

Он снова отвел от себя морду твари. Однако та, несмотря на страшные раны на боку и животе, не собиралась сдаваться. Руки Глеба задрожали, и клыки волколака вновь стали приближаться к его горлу.