– Не убей только! – заорали, казалось, что все, одновременно вскакивая со своих мест, разбегаясь, держась подальше от источника ужаса и поближе к окнам.

– Что ж ты на желудок-то слабый такой? – бухтел дед, пытаясь привести шерифа в сознание, – так на тебя портков не напасешься. Идем, горе, баня еще не остыла.

Удивительное сострадание проявил к начинающему приходить в себя Шерифу медведь. Вероятно, решил, что проявленное сочувствие положительно отразится на последующих переговорах. А возможно, что чувствовал и себя частично виноватым в произошедшем. Он поднял безвольно повисшее тело на лапы, прижал к мохнатой груди и медленно понес прямиком в баню, возглавляя охающую и ахающую делегацию из переживающих людей и роботов.

Шериф уже практически пришел в себя, но, вероятно, из-за неординарности происходящего удивленно оглядывался, интенсивно крутил головой, не понимая, что происходит.

– Вот, не ходил бы он в баню с медведем, – задумчиво, но достаточно громко, чтобы все услышали, произнес дед Михаил, – не ровен час, сексотерапию применит для переговоров. Многовато будет впечатлений для одного дня.

– Ща у гостя все проблемы как рукой снимет, – хором заржали братья, – гы-гы-гы.

– К удивлению присутствующих, именно последнюю информацию Шериф осознал, как-то сразу поверив в нее, и воспринял как руководство к действию. Вот с кем с кем с кем, а с медведем в баню он идти не хотел, как бы мифическая терапия не выглядела злой подростковой шуткой.

Сначала робко, потом все сильнее и сильнее он начал извиваться, путаясь в длинной шерсти, пытаясь вырваться из цепких лап. Удивительно, но медведь держал его крепко, умудряясь не повредить хрупкое человеческое тело когтями.

В какой-то момент Шерифу удалось соскочить с лап, но окончательно вырваться так и не удалось. Медведь продолжал волоком тащить его по направлению к бане прямо по земле, оставляя в жирной осенней грязи глубокие следы от пальцев.

Отчаявшись вырваться, шериф прекратил сопротивление и, к удивлению всех, заплакал. Опешив, застыл, ослабив хватку, даже медведь.

Воспользовавшись замешательством, Шериф освободил ногу из лап и обессиленный уселся прямо в грязи, продолжая шмыгать носом и ни на кого не обращая внимания.

– Да, денек у тебя, – сочувственно протянул дед, протягивая стакан с мутной жидкостью, – на-ка, запей горе.

Шериф, что называется на автомате, залпом выпил предложенное, закашлялся, зачихал, утирая слюни, сопли, слезы – все хлынувшее наружу, одновременно наполняя тело здоровой злостью.

– Ну, твари, подождите! – прошипел Шериф, уже не стесняясь, размазывая адскую смесь по вмиг порозовевшему лицу.

– Вот это другое дело. Пойдем-ка, пойдем, без медведя, да, – Кузнец и дед максимально аккуратно подхватили страдальца под руки и повели к призывно светящейся свозь открытую дверь бане, – Все будет хорошо, там посидим, попаримся и все-все объясним.

Шериф ускользающим сознанием осознал, что ужасный медведь с ним в баню не идет, а на остальное ему было уже наплевать.

Звенящая, осознанная пустота и легкость. Вот так, да – пустота и легкость. События вчерашнего вечера бурей заполнили подчерепной вакуум. Шериф осознал себя полностью раздетым, лежащим на мягчайшей перине в белоснежных, накрахмаленных простынях.