– Да-да, ваше высочество, – подтвердил ректор, радуясь плодам своих долгих уговоров. – Само Око послало вам в сердце любовь к дживе!

– Я это сразу понял, что она – для меня! О, волшебная, прекрасная джива! Я добьюсь её! Наверное…

– Вы обязательно добьётесь её, ваше высочество! Разве хоть одна девушка устоит перед вашей красотой и обаянием?

– Не устоит. Хотя, конечно, одна из спутниц джани Анастасии – та, с необычно короткими жёлтыми волосами, тоже очень хороша… – принц Аридо снова романтично посмотрел в небо, потом надкусил сочную, похожую на ананас сердцевину цветка. – Правда, она меня пугает. Нет, не ростом и силой, не подумайте! А брутальными и резкими словами. – Он обиженно посмотрел на круглого со всех сторон ректора. – Представьте, она назвала меня труслом! Разве я трус?! Я сам освободился из пут, обманул акулу лиричной песней и вас спас! А потом пробрался в замок к коварному Киату, рискуя жизнью и обретённой свободой ради прекрасной Анастасии… А та, высокая – Ариадна, назвала меня труслом. Нет, я просто не люблю конфликтов!

– Не обращайте своё королевское внимание на недостойных, – сказал ректор и, чувствуя, как подвывает от голода желудок, тоже потянулся за цветком бананаса. Придирчиво осмотрел его и стал очищать лепестки от кожицы. – Только джива сделает вас счастливым!

– О да… – вздохнул, улыбаясь, Аридо.

Неподалёку послышались голоса. По кромке шумящего прибоем моря прошли люди с факелами. Огонь осветил лицо идущего впереди всех, высокого, широкоплечего молодого мужчины с несколькими чёрными, толстыми косами – Киату Джикарне. При виде него Аридо поёжился, ректор присел на корточки и спрятал голову под лист бананаса.

– Они не должны покинуть остров! – рявкнул Киату. – Ни одна лодка не отчалит от берега, пока эти двое не будут возвращены в мой подвал!

– Да, господин Катран, – ответил долговязый и махнул кому-то факелом. – Мы заканчиваем с пляжем и будем прочёсывать лес.

– Катран?! – удивлённо шепнул себе под нос ректор.

Люди прошли дальше, а Киату положил факел на песок и прямо в сапогах вошёл в море.

Ректор и принц Аридо, затаив дыхание, смотрели на происходящее. Море ласково, будто щенок, лизнуло ноги Киату. Он поклонился и встал на колени, развёл широко руки, словно предлагая всего себя морю. И вдруг запел.

У ректора мурашки побежали по коже. Киату Джикарне пел густым, сочным басом протяжную ритуальную молитву на древнем языке. Ректор угадывал только отдельные слова:

– Вода… прошу… преграда… жизнь… джива… Помоги…

Откуда Джикарне так хорошо знает древний язык?! В Храме Знаний ему не учат! Даже в подвалах библиотеки хранится всего дюжина манускриптов на языке великих одарённых. И больше ничего!

Киату повторял рычащие слова всё громче и громче, словно раскачивая голосом пенные волны. Они поднимались выше, плескались, чуть не сбивая его с ног, порой накрывая певца с головой. Но он стоял на месте, врывшись коленями в песок, и продолжал петь, пока море не стало буйным и яростным. Киату поклонился, опустив низко голову и приложив руку к сердцу. Затем лёг плашмя в пену и воду. Море накрыло его, словно платом, скрыв от глаз. Аридо и ректор похолодели – казалось, что Киату утонул, так долго он не показывался из воды. Но вдруг он резко вынырнул и вскочил с колен. Когда Киату вышел на берег, оставленный факел уже затушило море. Однако беглецы видели лицо преследователя, освещенное внезапно заискрившимися барашками на бескрайнем пространстве воды. Это было красиво, страшно, неожиданно!