– А может и в первый, а если ты рассмотреть хочешь, смотри, уродец ощипанный. Видно?

Парни опешили, девушки в ужасе попятились и зашептались. Ехидный попытался избавиться от пудовой ладони, давящей на его затылок. Да где ему?!

– С ума сошла?! – завопил задира.

– Я валяюсь, другим словам тут не учат? – буркнула Крохина. – Ощипанный, надо сказать «прости меня, пожалуйста, я больше так не буду». Насмехаться над маленькими – вредно для здоровья.

И я вдруг вспомнила, что её зовут Галей. Не думала, что она может за меня заступиться! Да за меня в школе никогда не заступались, хотя меня там особо и не замечали. Это к семнадцати у меня округлости появились, и вместе с ними что-то внезапно показалось парням привлекательным, а до этого я была хлюпиком, гадким утенком и серой мышью со справкой по болезни.

Два прихлебателя кинулись на помощь к ехидному.

– Мухарка, женщина! Как смеешь ты поднимать руку на мужчину?! – закричали они.

– Это, что ли, мужчина? – хмыкнула Крохина.

Аня Фуц закатала рукава и встала перед ними:

– Ну что, кому ещё вмазать? Сегодня акция: идиотам шишки бесплатно.

Судя по лицам окружающих нас студентов, происходило что-то из ряда вон выходящее. Прихлебатели не кинулись в драку, озираясь в поиске поддержки. Но все молчали. Вот так нам удалось не привлекать внимание… Испытывая невероятную гордость за своих спортсменок, я сказала им:

– Галя, Аня, пойдёмте отсюда, а то на следующее занятие опоздаем.

Крохина удивилась тому, что её назвали по имени, отпустила задиру и бесцеремонно его пнула:

– Иди, учись, малец.

Белобрысый в ярости обернулся:

– Я это так не оставлю!

– А если так? – Крохина подняла его за шиворот и переставила к другому столу. – Так оставишь?

Белобрысый психанул и бросился прочь из аудитории, шипя проклятия. Прихлебатели за ним. Двое студенток пошли к выходу, поджав губы:

– Такое поведение. Для женщины! Вопиюще!

Зато остальные девушки, едва те скрылись, приблизились к нам:

– Вы откуда?! Как здорово вы проучили этого нахала Юджина! Неужели это возможно?!

Крохина, довольная вниманием, отряхнула руки и сказала:

– Возможно, конечно! А чего со всяким чмом церемониться?

В аудиторию заглянула джайна Фло с испуганным лицом:

– Тут драка? Что происходит?!

Студентки дружным хором ответили:

– Ничего, джайна, просто знакомимся.

Уже когда мы вышли из класса и отошли в сторону от восторженных девушек, я коснулась рукава Крохиной и сказала искренне:

– Спасибо, Галя!

Та пожала мощным плечом и ответила запросто:

– Ты, Тася, наша. А наших я обижать не позволю. Ни одному чужаку и уроду! – и ласково похлопала меня по плечу так, что я чуть не вросла в мраморный пол. – Бить тебя могу только я. Поняла, выдра?

К ночи, когда джайна Фло, наконец, вывесила бумажку с дежурствами и пожелала спокойной ночи, девчонки собрались на совет. Урожай первого дня был впечатляющим: три жалобы декану за несоблюдение приличий новыми мухарками и неуважительное отношение к мужчинам. Один олух с косами получил подзатыльник, когда попытался вытеснить Грымову с занятой скамьи «якобы не для женщин», другой был доходчиво послан, третий случайно упал лицом в суп в столовой. Ещё у ректора лежали две записки от преподавателей о моём несоответствии выбранным курсам и докладная об «унижении чести и достоинства благородного представителя высокого сословия» от ощипанного Юджина с подписями свидетелей.