– Что было! – закатила глаза женщина. – Угрожали, обещали поджечь квартиру, если мы не выдадим им Татьяну. А как ругались, так даже вспомнить страшно. Нам даже пришлось купить автоответчик, чтобы не слушать самим их ругань. Вообще-то, я людей понимаю, но мы ведь тут ни при чем. А эта Танька – ловкая штучка, сама кашу заварила, телефончик быстро сменила, а мы отдувайся.

Муж с женой пробовали жаловаться, но на станции им сказали, что других свободных номеров нет, так что либо терпите, либо ждите. Но постепенно звонки пошли на убыль, а через три месяца и совсем прекратились, и супружеская пара вздохнула свободней. И вот теперь возник лейтенант, который тоже желал видеть Татьяну.

– Не знаем мы, кто она. Вы спросите на Петроградском телефонном узле. Может быть, они знают, какой номер они дали вместо этого.

Ехать сегодня туда было уже бесполезно, поэтому лейтенант вернулся к себе в отделение, чтобы узнать, как обстоят дела по другим адресам.

А в это время в Воронеже на квартире Антонины Александровны была устроена засада. Майор Черных был страстный охотник, поэтому засада организовалась по всем правилам охотничьего искусства, которые предусматривали: во-первых, дичь не должна подозревать о грозящей ей опасности до тех пор, пока существует хоть малейшая возможность скрыться бегством. Во-вторых, даже если дичь ускользнет из ловушки, возможности к бегству должны быть пресечены – в конечном счете неважно, где будет поймана дичь, важно, чтобы она не ускользнула. И в-третьих, для каждой дичи нужна своя приманка.

Исходя из этих трех несложных постулатов, майор не стал дожидаться, пока заявится настоящая Алина (и поступил крайне мудро, так как никакой Алины в это время в Воронеже не было), а пригласил на роль Алины немного похожую на нее сотрудницу из своего отдела. На самом деле девушки были похожи лишь ростом и цветом волос. Но грим доделал остальное, и новоявленная Алина могла даже выходить в магазин, чего она не делала, и общаться с соседями, что она делала, просто чтобы убедиться, что грим хорош. А уж из окна подсадную Алину и вовсе невозможно было отличить от настоящей.

В квартире постоянно находились три оперативника, они каждый час отзванивали майору и сообщали все одно и то же. Что у них все тихо, никто не появлялся. Наконец во втором часу ночи во дворе дома раздался шорох шин остановившейся машины, и из нее кто-то вышел. Затем загудел лифт, и оперативники насторожились. Чутье их не подвело, тут же раздался звонок в дверь, затем еще один, а потом мужской голос сказал:

– Алина, открой, я знаю, что ты здесь. Открой, это я – Никита. Открой, или я буду всю ночь стучать, перебужу всех соседей, и тебе придется меня пустить.

Один из оперативников кивнул, и они втроем отошли в глубь квартиры, оставив девушку одну. Молча, так как ей было строжайше наказано говорить как можно меньше, чтобы по голосу ее не отличили от настоящей Алины, девушка открыла дверь. На лестничной площадке были предусмотрительно выкручены лампочки, а в прихожей горел свет, поэтому в полумраке Никита не заметил подлога.