Максу хотелось заорать на них. Натрескать подзатыльников и заорать. Но он сдержался и тихо произнес:

– Надо бы ехать, а то похороны…

– К себе на похороны, что ль, спешишь, папаша? – съязвил Стас и тут же схлопотал под ребра локтем от Егора.

– Извини, бать. Мы ж сейчас, быстренько. – И снова локтем под ребра. – Да все, едем, едем…

Машина плавно тронулась, и Макс откинул голову назад. Полная апатия. Ему ничего не хотелось. И только когда они выехали на улицу Ленина, а затем машина пронеслась мимо огромного здания, напоминающего средневековый замок после модернизации, Макс понял, что ошибается. Ему хотелось увидеть глаза Пашки Рюмина. Увидеть в последний раз.

– Егор, давай вернемся, – сказал Максим, обернувшись на элитный дом.

– Куда?

– Вот к этому дому. Не больше пяти минут, я обещаю.

– Стас, давай к Замку.

Машина резко развернулась и направилась к самому высокому зданию в городе.

Макс пробыл внутри не больше пяти минут. Пока его не было, Егор лихорадочно вспоминал, кто здесь мог жить. Олег жил в другом крыле. Бог ты мой, Пашка-гей-Рюмин. Егор сам на одной из фоток написал адреса всех причастных к этой порноистории. Бог ты мой, но не убивать же его Макс ходил. Там и консьержка, и охрана, и даже камеры. Нет, исключено. Просто, может, припугнул – и все.

Максим сел в машину с улыбкой на лице. Только эта улыбка ничего доброго и веселого не несла. Она больше походила на рваную бескровную рану.

– Ну что, поехали? – спросил Стас.

– Бог ты мой, свои все здесь, трогай.

Вода остыла. Хорошо, хоть травы не успел кинуть. Зачем приходил Максим? Пашка недоумевал. Ну и вид у него, будто маску резиновую нацепил. Паша даже не мог вспомнить, что он сказал. Нет ничего тайного, что не стало бы явным… Что-то типа этого. Нет ничего тайного, что не сделалось бы явным, ни сокровенного, что не сделалось бы известным и не обнаружилось бы, прозвучал в голове у Пашки голос Максима. Именно так он и сказал. Да ну его. Если раньше с этим волосатиком Паша готов был в Париж махнуть, то теперь он с ним на одном гектаре удобрять почву не сел бы. Фу. Эта мерзкая улыбка. Фу-у… Без содрогания и не вспомнишь.

Паша спустил остывшую воду. Обмыл ванну и снова вставил пробку. Открыл краны. Засыпал травы, налил масла.

«Теперь мне никто не помешает. Хрен я открою кому дверь!»

Но он ошибался.

Рюмин разделся, покрутился перед зеркалом. Увидел край замысловатого рисунка на пояснице и улыбнулся. Паша сделал эту тату в салоне в Ставрополе полгода назад. Владу должно понравиться. Пашка еще не представал перед ним в таком ракурсе. Еще раз, крутанувшись перед зеркалом (он не мог не отметить, что немного похудел), он залез в ванну. Запах череды и розового масла успокаивал. Павел лег, откинул голову и закрыл глаза. Мысли становились в стройный ряд, и казалось, что появление изуродованного Максима ему только привиделось. Хорошо. Спасибо богам за то, что они сотворили мир, Пашку и травяные ванны.

Вдруг – всплеск воды, и тупая боль в паху буквально скрючила Пашу.

– Ну что, пидарок? Думал, сойдет тебе с рук?

Как он сюда попал?! Перед ванной стоял Владлен Маркович и левой рукой держал Пашку за яйца. В правой поблескивала опасная бритва.