– Вот. – Максим положил на стол книгу в глянцевой обложке. На ней человек с голым торсом держал в руках сияющий шар, а над головой зияла дыра.

– Что это? – еле разлепил губы Егор.

– В этой книге кое-что об этом сказано. Возьми, почитай. Только верни.

– Бог ты мой…

– Давай выпьем.

Макс налил водки. Они выпили. Дальше Егор слабо соображал, но держался. Слушал школьные воспоминания Максима, вставлял иногда свое «Бог ты мой» и думал: какого парня загубили, суки. А Максим продолжал рассказывать и улыбаться, улыбаться и рассказывать. И ни слова о смерти родителей и убийствах мыслью он больше не произнес. По крайней мере, в этот вечер.

Ну что ж? Новый день – новая мышка. Уже рассвело. В окно барабанил дождь. Мерзкая погода, во рту словно кошки нагадили, и голова словно чугунок. Ничего, кому-то сегодня будет еще хуже. Максим встал, осмотрелся. Он спал на диване в зале. Ушел Егор или нет, он не помнил. «Что я ему вчера наговорил? Черт! Теперь убить его придется. Шутка. Если даже ему вздумается пойти к ментам (Макс хотел бы послушать, что он им скажет), то кто ему поверит? Они в лучшем случае подарят ему томик Стивена Кинга и отпустят домой».

Максим встал и пошел в ванную. Оперся о раковину и взглянул на зеркало, закутанное в простыню. Его так и подмывало посмотреть на свое отражение.

– Чего это у тебя все зеркала закрыты, как на похоронах? – услышал Макс голос Егора. – Ой, прости. Твой крестный. Я вчера подслушал, случайно. Он умер.

Максим развернулся и кивнул:

– Да, повесился.

Егор не нашелся что сказать, поэтому стоял и молчал. Он старался не смотреть в глаза Максиму.

«Все-таки я вчера сболтнул лишнего, – подумал Максим. – Он тоже боится меня».

– Ты что, умыться хотел? – нарушил тишину Макс.

– Да. Неплохо было бы.

Максим вышел, пропуская в ванную Егора.

– У тебя какие планы на сегодня? – спросил тот и включил воду.

«Убить еще одну мышку».

– Не знаю. Приму ванну да буду отходить. Уже третий день пью.

«Черт! Сегодня же похороны дяди Славы».

– Слушай, Егор, у тебя корешок с машиной есть?

Егор выключил воду и вышел, вытираясь полотенцем.

– Найдем. А что, ты в сауну собрался?

– Дядя Слава, – произнес Максим так, будто это все объясняло.

«Опять, – подумал Егор. – У него снова какая-то чушь в голове».

– Что «дядя Слава»?

– Похороны сегодня. Надо в Степановскую съездить.

Егор облегченно вздохнул.

– Сейчас Стасу позвоним и поедем. Ты ж не против, если я поеду тоже?

– Нет, конечно.

– Ну, тогда давай в ванну, а я пока на телефон.

Макс вошел в ванную, закрыл сливное отверстие и пустил воду. Задвинул шпингалет на двери и уставился на простыню, закрывающую зеркало. Медленно потянул за край. По мнению Максима, ситуация ухудшилась. На него смотрел старик. Еще не глубокий, но… Это был необычный старик, который год от года зарабатывал болячки и наблюдал появление каждой глубокой морщины. На него смотрел старик, какой-то искусственный. Как будто на киностудии некому было сыграть старика, и пришлось нанимать молодого актера и посредством грима старить его лицо. Чушь! Ему даже показалось, что сейчас умойся он как следует, и на него снова взглянет тридцатилетний мужчина.