После репетиции и заключительного инструктажа у Сердюка Николай пораньше уехал домой и впервые за последнее время позволил себе отоспаться. Следующий день до обеда он был предоставлен самому себе. В пятнадцать часов за ним заехала машина, и через час Николай был в Лужниках. Там, в служебном кабинете, его ждали Гольцев с Остащенко. Первая новость, которую он услышал от них, была обнадеживающая: Оператор вышел из квартиры и в эти минуты ехал в метро. Им оставалось только запастись терпением и ждать, когда он появится на стадионе.

До начала матча Спартак — ЦСКА оставалось не меньше пятнадцати минут, а на трибунах негде было упасть яблоку. В начале сезона игра давних и непримиримых соперников вызвала небывалый ажиотаж среди поклонников. Неистовые фанаты и болельщики со стажем одинаково горели желанием поскорее увидеть любимцев в очном поединке и насладиться их триумфом. Возбужденные толпы, подобно морским волнам, накатывали на стадион и шумными потоками растекались по огромной чаше Лужников. На ярко-зеленом газоне обновленного поля, разбившись на «квадраты» и «стенки», футболисты занимались перепасовками. Звонкие удары по мячу звучали для фанатов самой сладкой музыкой и заставляли учащенно биться сердца в предвкушении захватывающего поединка.

Гольцев, Кочубей и Остащенко с живым интересом наблюдали за разминкой футболистов из окон служебного кабинета администрации стадиона, но не забывали про связь и наружку. Время поджимало, когда она напомнила о себе.

— Оператор зашел на стадион. Направляется к сектору семь. Поднимается по трибуне, — принимал доклады разведчиков наружного наблюдения Остащенко.

— Отлично! Все идет по плану, — оживился Гольцев и поторопил: — Коля, пришла твоя очередь! Ни пуха ни пера!

— К черту! — бодро ответил Кочубей, по служебной лестнице спустился вниз и поспешил к седьмому сектору.

Там, в семнадцатом ряду, по соседству с ним, под номер двадцать пять должен был занять место Митров. Николай поднимался к верхним рядам сектора и высматривал его. Тот был на трибуне: белобрысый ежик волос и нос картошкой трудно было спутать с каким-либо другим. Кочубей протиснулся к своему месту, а точнее — к узкой щели между Митровым и глыбой килограммов под сто. В выборе соседа справа Гольцев явно перестарался.

Кочубей решил не связываться с мрачной глыбой, месившей квадратными челюстями жвачку, и обратился к Митрову.

— Извините, вы можете потесниться.

Тот поморщился, но, когда бросил взгляд вправо, без лишних слов подвинулся.

— Как, говорится в тесноте, но не в обиде, — пошутил Кочубей.

— Если наши выиграют, какие могут быть обиды, — живо откликнулся Митров.

— А наши — это кто?

— «Спартак»!

— Тогда обид не будет, — добродушно заметил Кочубей, подал руку и представился: — Поллад.

— Сергей, — ответил крепким рукопожатием Митров и зашелестел программой.

Николай скосил в нее глаз, потом пробежался взглядам по игрокам на поле и поинтересовался:

— Изменения по составам есть?

— Вроде нет.

— Что-то Титова я не вижу.

— Да здесь он, — и Митров указал на группу футболистов, разминающуюся в дальнем конце поля.