– В чем дело? – спросил Молтби.

– Этого я видел! – указал на меня Распен. – На дороге, недалеко от той гостиницы. Эт’ Окинс, я так считаю.

На это Молтби сказал только: «Да, мы знаем. Можешь взять его себе с потрохами!»

Услышав это, Сильвер выкрикнул:

– Ах ты увалень паршивый! Ты – урод, студень бесформенный!

Распен повернулся к нему и швырнул в Сильвера молоток: он доставал их из чехла, как другие матросы достают ножи. Сильвер ловко пригнулся и снова издевательски крикнул:

– Да ты не только горбат, ты еще и слеп!

Молтби махнул рукой, и два матроса оттащили тело Игана на их сторону. Распен рванулся к Сильверу через освободившееся пространство. Мысли мои мешались, и печаль о гибели Игана, такого искусного бойца и элегантного человека, была не самым незначительным чувством из тех, какие я в тот момент испытывал.

Сильвер вышел встретить Распена лицом к лицу. Тот вытащил из чехла молоток побольше. Я раньше уже видел Сильвера в драке и, когда он, для опоры, прислонился к мачте близ люка, я стал следить за его костылем.

Сильвер меня не разочаровал. Горбун поднял свой молоток, но Сильвер в это время молниеносно ударил его ножкой костыля между ног. Горбун завопил так громко, что я до сих пор помню, как птицы на берегу тревожно закричали в ответ.

Распен согнулся вдвое. Сильвер подскочил к нему, но он быстро выпрямился и ударил Сильвера головой в зубы. Сильвер зашатался, и тогда Распен схватился за ножку костыля. Он не выпускал ее из рук до тех пор, пока Сильвер с силой не повернул костыль, и ножка раскрылась, обнажив прятавшийся в ней клинок, который глубоко впился Распену в руку. Сильвер дергал костыль, словно работал пилой, пока Распен не выпустил его и не отступил назад.

Пытаясь понять, что же ранило его руку, Распен приостановился, и Сильвер налетел на него, стараясь вонзить в него кинжал. Распен его оттолкнул, и оба они сцепились врукопашную.

Сильвер ткнул большим пальцем горбуну в глаз, и горбун вырвался из его рук. Он нанес Сильверу мощный удар в висок, а затем впился ему в лицо зубами и стал раскачивать Сильвера из стороны в сторону – человеку на одной ноге трудно держать равновесие. Сильвер закричал и отбросил горбуна. Лицо Джона заливала кровь. Хуже того – самообладание стало его покидать, а во всех схватках и других его действиях, которые мне приходилось видеть, он побеждал за счет самообладания.

Распен почувствовал это и ринулся в наступление. Сильвер поспешно протянул ко мне руку – за саблей, которую я ему и подал, но горбун ударил Сильвера по руке ногой и сабля упала на палубу. При каждом резком движении огромный холм из плоти меж плечами горбуна отвратительно подрагивал.

Сильвер снова оттолкнул его, и тут наступил миг, какой бывает в любом бою, – миг затишья, когда ничего не происходит, противники яростно глядят друг на друга, а затем, чаще всего, опять бросаются в бой с новой, еще более дикой яростью. Так случилось и с этой парой: Распен рванулся вперед, словно сдвинувшаяся с места гора.

На помощь Сильверу пришла его сообразительность. Он использовал инерцию горбуна, схватив его за волосы и протолкнув дальше вперед. Распен всем лицом ударился о фальшборт, а Сильвер, двигаясь с такой быстротой, какой я у него еще не видел, подобрал саблю и проткнул горб Распена насквозь, пришпилив горбуна к обшивке. Горбун кричал, не переставая, и пытался освободиться. А Сильвер остался безоружным.