Тейт, одичавший и безумный, посмотрел на веревку, захлестнувшую его шею, и снова поднял нож, пытаясь ее перерезать, но Молтби и матрос так жестоко затянули петлю, что чуть не сбили Тейта с ног. Этот маневр заставил Молтби остановиться. Он подождал, пока Тейт восстановит равновесие, и снова двинулся по направлению к Грейс.

И тут Джозеф Тейт заговорил. Я никогда еще не слышал его голоса и, хотя этот человек был полузадушен, голос его потряс меня своей глубиной; трудно было поверить, что это голос человека, способного до смерти замучить других людей; что обладатель этого голоса жестоко искалечил старого бедолагу Бена Ганна, достойного уважения доктора Джеффериза и несчетное число других несчастных; что это он убил Тома Тейлора – сонного и совершенно безобидного слугу нашего семейства, жившего при гостинице «Адмирал Бенбоу» с детских лет.

– Правду! – крикнул Тейт, Как необычно было слышать это священное слово из уст такого нечестивца! – Я все вам скажу!… Этот человек… – и он указал рукой, в которой держал нож, на Молтби.

Но Молтби кивнул матросу, державшему другой конец веревки, а тот не спускал глаз с его лица, ожидая знака. Они стояли, эти двое, упершись расставленными для прочности ногами в палубный настил, и тянули веревку каждый в свою сторону, словно пытаясь повалить молодую необъезженную лошадь. Они все тянули и тянули… Моя память хранит потрясенные лица всех, кто это видел, даже тех безжалостных людей, что готовы были атаковать нас.

Я поднял глаза к небу, не в силах смотреть на это, и то, что я увидел, изменило всю сцену. Луи наблюдал за происходившим, сидя высоко на рее. Он сидел недалеко от того места, куда я когда-то взобрался, чтобы ускользнуть от Израэля Хендса. Это совпадение – Луи, сидящий там, где я когда-то чуть не погиб, выражение лица мальчика, умоляюще протянувшего ко мне руку, – взорвало что-то во мне. Я бросился вперед и нанес удар шпагой по руке матроса, державшего вместе с Молтби веревку.

Матрос вскрикнул и, шатаясь, отступил назад. Веревка ослабла и, хотя Молтби тянул се конец изо всех сил, он добился лишь того, что Тейта развернуло в противоположную от него сторону. Затем Тейт, глаза которого выпучились, а лицо посинело, упал: я понял – по тому, как его тело ударилось о палубу, – что он либо уже мертв, либо умирает.

Теперь передо мной возникла новая проблема. Тейт явно собирался выдать тайну. Оставался лишь один свидетель, знающий правду, знающий эту тайну, и теперь Молтби уже ничто не может помешать. Переступая своими маленькими ногами много быстрее, чем должен бы делать это человек его телосложения, он бросился туда, где кричала от страха Грейс. Туда же бросился и я, но недостаточно быстро.

Во всяком случае, так мне показалось. Однако, хотя Молтби добежал туда раньше меня, неуклюжесть матросов, державших Грейс, помешала ему получить легкий доступ к цели, на который он рассчитывал, Я увидел, как Грейс отвернула лицо, услышал высоко над нами возглас Луи: «Мама!» – и тут же раздался самый смертоубийственный звук на свете – свист клинка в воздухе.