Мы с Лёней прожили 12 лет. Я хотела ещё детей, потому что двое лучше, чем один. Как-то предложила мужу: «Давай ещё родим!» А он ответил: «Ну, если породу не испортишь, родим ещё!» Слова хлестнули как хлыстом.
Лёня зарабатывал очень хорошо. Художники тогда не бедствовали. Но получалось по принципу «то пусто, то густо». То мы не нуждались ни в чём, то сидели на мели, но у Ксюши всегда всё было. Мы могли купаться в деньгах, если бы не Лёнина страсть к выпивке. Однажды он сказал: «Я знаю, что у тебя в заначке есть бутылка». – «Нет, не дам. У меня никакой заначки нет…» – «Я знаю, что есть!» – «Нет, не дам!» – «Ты ещё пожалеешь!»
А он как раз должен был получить крупную сумму за один заказ. Ушёл из дома, стукнул дверью и три дня не приходил. Я не волновалась: такие загулы случались. Вернулся помятый, с красными, воспалёнными глазами. Я налила ему клюквенный морс. Он выпил, а когда я сказала: «Лёня, вроде как ты должен был получить деньги?», ухмыльнулся: «Твоя заначка тебе стоила всех этих денег…» Он был с юмором.
Однажды я проснулась ночью от какого-то шелеста. Я одна в доме, непонятный шорох пугал. Пошла на этот звук, открыла входную дверь: на пороге спал мой муж в ворохе бумаг.
Конечно, было у нас и хорошее. Лёня – мягкий, добрый, щедрый, остроумный, лиричный. Знал потрясающие стихи. И конечно, через общение с ним я влетела в какую-то другую область. Как-то мы с Лёней и его другом Юрой Ивановым пошли на выставку, и я со своей прямотой спросила: «Юра, а что это значит?» – «Валя, зачем тебе знать, что значит? Ты ходи и просто воспринимай, обязательно тебе надо сказать, что это значит. Ничего не значит. Что воспримешь, то и есть».
Он не любил во мне жёсткость. Какие-то расчёты ненавидел во мне. А я уже не могла иначе. Театр и вся моя жизнь этому способствовали. И однажды он бросил в лицо мне слова: «Ты живёшь со мной ради денег», чем меня, конечно, обидел больше, чем всё его пьянство.
Помню, я приехала домой после страшно тяжёлого дня. Утром репетировали в театре спектакль «Дядюшкин сон», где мне упорно не давалась роль, потом я поехала к Ирине Сергеевне домой на «дополнительные занятия», добралась полумёртвая в свою квартиру, и вдруг звонок: «Валя, тут Ленька в кусках, приезжай, забери его!» – «Хорошо, где вы находитесь?» – «Там-то и там-то…» А я была исчерпана, опустошена эмоционально и физически, но вышла, взяла такси и поехала за ним. Лёнька лыка не вязал. Я забрала своего непутёвого мужа, привезла домой и опять села за роль. Но сил оставалось только на то, чтобы рухнуть в постель.
Я терпела всё это. И интрижки его терпела. Потом, когда у него случился роман с его будущей женой, её звали Таня, он мне сказал, что уходит, что у нас с ним жизни не может быть.
Чтобы вытащить Лёню из этого омута, надо было посвятить ему жизнь. Я интуитивно поняла: или я вытаскиваю его, или занимаюсь собой и своей работой. Мой путь в профессию потребовал столько сил и труда, что у меня не было сомнения, что мне делать. Я не испытывала колебаний. Может быть, я не очень сильно его любила. Может быть…