Туманом встретила граница.

Благо, если бы это был лишь туман погодный. Наверное, чаще надо ездить в зарубежье ближнее, дабы нововведения встречать душевно спокойнее. Тогда и духовное состояние не повредится. Хоть и понятно, что всё по грехам нашим, и причину произошедшего и происходящего в себе искать необходимо, но сохранить равнодушие при четырехкратном взгляде на тебя как на потенциального преступника непросто.

Именно четырехкратно открывался паспорт, и милиционер, затем пограничник, потом таможенник и еще кто-то с погонами вглядывались в мою фотографию, сверяя ее с оригиналом, перед ними сидящим. Священническое обличье в паспорте и наяву все же убеждало не всех.

На обратной дороге, когда российская сторона в два часа ночи вывела всех из автобуса и заставила совершить променад пред пограничной будкой, поступил приказ лично мне: «Снять шапку!» Наверное, чтобы убедиться, что, кроме бороды, усов, очков и похожести, у меня присутствует и почти лысая голова, блестящая на паспортной фотографии.

Подтвердилось.

Паспорт вернули. Стеклянно-безразличные глаза перевелись на следующего соискателя законности пересечения рубежей архинезависимых государств, где, в сущности, все родственники. Причем не по Адаму и Еве, не по прародителям, а по близкому кровному родству.

Ведь для многих из нас не может быть Миллерово, Ростов, Шахты и Белгород «заграницей». И не потому, что там живут абсолютно ничем не отличающиеся от нас, такие же грешники, а потому что духовная составляющая — одна. Вера единая, история общая. Мы любим одно и то же, и плохое для меня так же плохо и для него. И сердца наши болят по одним и тем же поводам, улыбаемся мы тем же радостям, как и горюем одинаково.

Отчего же преступное ищем друг в друге? Почему лохматая собака с длинными ушами обнюхивает мой дипломат в поиске динамита и наркотиков?

— Что у вас в целлофане завернуто? — вопрос уже украинского таможенника.

— Крестики.

— Золотые?

— Да нет, алюминиевые, нательные и пластмассовые — для усопших. Вам дать один?

— Не надо. Я еще жить хочу, — уже во смущении или в возмущении (Бог весть), отвечает человек в форме.

Диалог, которого не должно было бы быть. Действия, которые не должны совершаться и врагом нашим привнесенные. Тем врагом, которого наше единство, наша єднiсть горше адского страдания.

Вспомните, сколько поговорок, притчей и поучительных историй мы знаем о силе единства и слабости разделения? Как часто во время недолгой жизни нашей земной утверждались мы в правдивости и действенности поучений этих? Сколь часто наши беды, заботы и нужды мы преодолевали мiром, сообща?

Евангелие предупреждало и предупреждает ныне: всякое царство, разделившееся само в себе, опустеет; и всякий город или дом, разделившийся сам в себе, не устоит (Матф.12:25). Что здесь неясного? Апостолу Матфею вторит апостол Марк: и если дом разделится сам в себе, не может устоять дом тот (Мар.3:25).

Зная это, мы позволяем разделяться. Понимая опасность, мы все дальше отделяем хату приобретений наших от единого села, а нежелание видеть горести и радости соседей становится определяющим приоритетом нашего современного бытия.