— А благоприятны ли сегодня дни у жены моей?

Бригитт сразу изменилась, стала строга и поджала губы, руку с его руки убрала и лишь после этого сказала:

— В точности не знаю, может быть и так.

— Тогда сегодня я буду ночевать у жены.

— Тогда доброй ночи вам, — ответила красавица и встала из-за стола.

Волков вздохнул, но ничего поделать он не мог. Может быть, он и сам предпочел бы постель, где по перинам и подушкам будут пламенем гореть красные локоны. Но прежде всего дело, а после уже прихоти. Ему нужен наследник. Законный наследник. И поэтому он будет, когда нужно, спать в покоях своей законной жены, как бы ни взбрыкивала эта красивая рыжая кобылка.

Он поднялся по лестнице и без стука вошел в покои почти на цыпочках.

— Не крадитесь, вы все равно топаете, как рыцарский конь, — сказала Элеонора Августа раздраженно.

— Вы не спите, моя госпожа? — вежливо спросил он, присаживаясь на край постели и раздеваясь.

— Не сплю! Вас дожидаюсь.

— Рад это слышать!

— Не радуйтесь, не от благосклонности жду я вас. Я после дороги недомогаю, но знаю, что вы придете за своим, вот и терплю, не смыкая глаз.

— Очень жалею, что заставил вас ждать.

— Не жаль вам. И если бы я и спала, вы бы разве не разбудили меня? Разве вы бы хранили мой сон?

— Увы, моя госпожа, — отвечал кавалер, — не хранил бы. Мы с вами должны сделать дело, что требуют от нас законы людские и божьи.

— Так делайте и дайте мне спать, — Элеонора Августа откинула перину. — Что мне сделать, чтобы вы быстрее начали?

— Что? — немного растерялся кавалер.

— Ну, что делать мне, может, стать по-собачьи, просто лежать или снять рубаху, чтобы вы свое дело быстрее закончили? — говорила жена с заметным раздражением, подбирая подол рубахи и сгибая ноги в коленях.

— Просто лежите, — ответил Волков все также растерянно, — я постараюсь не задерживать вас.

Агнес, как ни хотелось ей, но все время вида нового, прекрасного не носила. Она была умной девицей. Понимала, что нужно и в своем обличие ходить. Тем более что те, кто ее знал и помнил, в новом обличии красавицы темноволосой ее просто не признали бы. Да и опасно это было. Вдруг кто из знакомцев или соседей, что видят ее из окон домов, с удивлением заметят, что девица, что жила рядом, стала совсем другой. А принимать вид, который ей нравится, она научилась почти мгновенно. В иное утро, как проснется, так еще под периной, не вставая с постели, обращалась она в красавицу и, лишь обратившись, вставала и шла к зеркалу проверить, так ли все, как ей надобно. И почти всегда было все хорошо. И теперь она проснулась от колоколов и, едва потянувшись под жаркой периной, сразу стала менять себя, чуть приподнимая перину, чтобы еще видеть изменения. Ей нравилось смотреть, как грудь, живот и бедра становятся другими прямо на глазах. И ничего, что от этого у нее была ломота по телу, словно от вчерашней тяжкой работы, это с утра всегда так, сейчас ломота утихнет, как только тело ее закончит меняться.

Агнес наконец откидывает перину и вылазит из кровати. Ох, как хорошо ей сейчас, она опять потягивается, новая ее грудь, не в пример ее настоящей груди, покачивается, вздрагивает манящей тяжестью при каждом шаге. Она босая подходит к зеркалу, осматривает себя с ног до головы. Хороша, придраться не к чему, так хороша, сама бы такую возжелала. Ну, разве что волос погуще внизу живота себе сделать.